"Федор Федорович Кнорре. Соленый пес" - читать интересную книгу автора

жалкие и такие же голодные, как собаки. От них пахло только голодом,
ночлегом в пыли под открытым небом. Собаки понимали, что это какие-то совсем
другие люди, чем те, которые днем стоят у жаровен, пышущих жаром и запахом
жирного мяса, или в хлебных лавках, откуда по утрам несется опьяняющий дух
целых гор свежеиспеченного хлеба. Однажды ночью Соленый услышал в переулке
глухой шум ударов, кряхтенье и ругательства. Двое полуголых людей дрались
из-за большого комка требухи. Требуха шлепнулась во время драки в пыль, и
знакомый пес-старикашка подхватил требуху и во всю прыть кинулся наутек.
Мгновенно драка прекратилась, и оба нищих бросились в погоню за собакой. Они
кидали вслед палки, грозились и, когда, наконец, упустив собаку, тяжело
дыша, остановились, от обиды принялись снова колотить друг друга. Соленый,
проскользнув мимо них, помчался по следу старика. Он пробежал два переулка,
нырнул в лазейку и сразу же услышал, с пустыря шум новой драки, на этот раз
собачьей: Красноглазый отнимал требуху у старика. Тому, с его больными
лапами и слабыми зубами, не под силу было драться с Красноглазым, он этой
сам знал, но, рыдая от бессильной злости, все-таки отчаянно пытался защитить
свою пахучую, сочную требуху. Соленый с разбегу налетел на них и дал обоим
такую трепку, что Красноглазый с воем умчался, поджимая лапу. После этого
Соленый, считая по закону требуху своей, наступил на нее лапой и с
наслаждением принялся за еду. Старик, не смея подойти, хныкал и топтался
поодаль, сам неуверенный в своем праве. Соленый, утолив первый голод, стал
есть помедленней, а утолив второй голод, начал совсем медленно жевать
требуху. Тогда старый пес совсем потерял голову, подполз поближе и, умоляюще
повизгивая, потянул к себе кусочек. Соленый рявкнул на него, и старик, в
страхе закрыв глаза, припал к земле, не выпуская изо рта ухваченного
кусочка. Потом, видя, что его не трогают, осторожно оттянул кусок в сторону
и, захлебываясь от удовольствия, стал есть. Отправляясь на ночлег, Соленый
заметил, что старик преданно трусит за ним по пятам на своих негнущихся
лапах. Рядом с Соленым он не боялся других собак...
По ночам Соленому снились сны о прежней жизни. Ему снился боцман. Он
шел к нему навстречу по палубе, и Соленый от радости вставал на задние лапы,
клал свою большую голову ему на грудь, а тот трепал и поглаживал ему уши,
приговаривая басом. Звуки были знакомые, такие дружественные! Боцман, как
всегда, говорил сначала: "Эх ты, рыжий... ры-ыжий, конопатый, убил дедушку
лопатой!..". Потом с глубокой укоризной спрашивал: "А?.. Зачем, бесстыжий,
ты убил дедушку лопатой? Отвечай, зачем?.." И так как на вопрос надо было
отвечать, Соленый, оскалив в улыбке зубы, бурчал и покусывал ему руку.
Проснувшись, он увидел голый пустырь, заросший пыльной травой, заваленный
битым кирпичом, свалку, где сияли при луне осколки разбитой фаянсовой
тарелки, и дохлую собаку со вздувшимся животом и оскаленными зубами на груде
консервных жестянок. Лежа рядом с ним, старый пес осторожно вылизывал
Соленому порванное в драке ухо... Он не мог больше спать и побежал опять на
пристань. Белый город спал при луне. Все двери были заперты. За ними спали
люди. Была заперта вся еда, все тепло. На улицу проникали только запахи
запертого хлеба, теплых ужинов, хранящегося в кладовках мяса. Глухо и могуче
загудел пароход, и Соленый помчался со всех ног: ему показалось, что опять
уходит, исчезает "его" корабль.
У знакомого причала стоял только что подошедший пароход. С него
спускали трап. Но все было чужое. Он дождался, пока сойдет на берег первый
человек. Запах был чужой. И он поплелся обратно из порта. Он уже стал терять