"Алексей Князев. Это было жаркое, жаркое лето [love]" - читать интересную книгу автора

не проявилась...
- Танечка, скажи, что я сам ему перезвоню. Когда - не уточнять.
Просто пусть ждет. А ты, пожалуйста, зайди ко мне.
Через минуту в дверях кабинета Мышастого появилась стройная фигура
улыбающейся Татьяны.
- Все хорошеешь? - нарочито ворчливо поинтересовался хозяин,
прекрасно понимая, что его секретарша, проработав с ним вот уже два года,
отлично научилась разбираться во всех оттенках голоса своего шефа, а
соответственно - имеет ясное представление о цели его вызова. Так
неожиданно ее бархатный голосок породил некую интересную цепочку, которая,
как он надеялся, весьма скоро приведет его к состоянию, которое неминуемо
развеет одолевавшую сегодня скуку.
- А что, Антон Алексеевич, я слышала, будто у вас со стола упала
ручка? - Татьянины щечки очаровательно зарделись.
Хотя Мышастый и подозревал, что краску на лице Таня каким-то
неведомым образом, подобно профессиональным актерам умела вызывать
искусственно, эта небольшая деталь неизменно подхлестывала в нем
нарастающее возбуждение. Он почувствовал, что желание окрепло, в паху
запульсировало уже совсем отчетливо.
- Да Танечка, ты не ошиблась, - проворковал он на манер токующего
глухаря, - ну и слух же у тебя, девочка.
"Падение ручки со стола" какое-то время являлась самой любимой его
игрой. Повторяясь, она, конечно, несколько приелась, но по-прежнему
продолжала доставлять нехитрые радости психофизической разгрузки. Как
порой случается, игра эта зародилась совершенно случайно, неким
экспромтом, и как предполагал Мышастый, явилась озарением, ниспосланным
ему свыше.
Как-то раз, когда секретарша сидела напротив, записывая его
инструкции в своей папке с кожаной обложкой, со стола упала авторучка и,
как ему показалось по звуку, откатилась в сторону Татьяны. Тогда он,
никогда не причислявший себя к хамам, в весьма вежливой форме попросил ее
поднять ручку и передать ему. Татьяна отложила папку и опустившись на
колени, полезла под массивный дубовый стол, подобно массивному же фаллосу
являвшийся предметом законной гордости хозяина кабинета. Через некоторое
время Мышастый, сочтя, что пауза несколько затянулась, с легким
нетерпением, несущим уже оттенок раздражения, заглянул под стол
поинтересоватья - неужели эту самую ручку необходимо так долго искать.
Стоило ему это сделать, готовая вырваться нетерпеливая фраза застряла у
него в горле. Он увидел свою секретаршу, обшаривающую ковролиновое
покрытие пола в весьма неподобающей для деловой обстановки позе, при
которой юбка ее элегантного костюма высоко задралась, обнажив стройные
ноги на такую длину, что уже отчетливо виднелся ажурный край черных чулок,
а далее виднелся ажурный же краешек черных же трусиков, явно произведенных
какой-нибудь престижной фирмой.
После увиденного Мышастый действовал уже чисто по наитию. Зачарованно
наблюдая за передвижениями девушки в замкнутом, ограниченном пространстве
под пусть даже и немаленьким письменным столом, его руки уже сами собой
лихорадочно расстегивали ширинку серых брюк, давая свободу рвущемуся
наружу мужскому достоинству. С нетерпением дождавшись момента, когда
Татьяна в бесплодных поисках ставшей уже, в общем-то, ненужной авторучки