"Харлан Кобен. Пропащий" - читать интересную книгу автора

выпроводили. А когда передача вышла в эфир, от всей беседы остался кусок
одной фразы, сказанной мной в ответ на вопрос, который они тоже, разумеется,
вырезали: "Вы ведь не станете утверждать, что ваш брат - само совершенство?
Он же не был святым, правда?" Мое лицо было показано самым крупным планом, и
я произносил под траурную музыку: "Кен не был святым, Диана".
Но все это касается официальной версии событий. Я никогда в нее не
верил.
Не то чтобы она совсем не имела права на существование. Однако мне
представлялось куда более вероятным, что Кен мертв. Мертв уже одиннадцать
лет.
Более того, в это же верила и мать. Верила твердо, без оговорок.
Ее сын не мог стать убийцей. Он мог быть только жертвой. И вдруг...
"Он жив..."

* * *

Дверь дома распахнулась, на пороге стоял мистер Миллер. Он поправил
очки на носу и подбоченился - жалкое подобие Супермена.
- Убирайся отсюда, Уилл!
И я ушел.

* * *

Следующий сюрприз поджидал меня в тот же день.
Мы с Шейлой находились в спальне родителей. Здесь нас окружала старая
добротная мебель с выгоревшей обивкой, серой с голубыми узорами - такой она
выглядела с тех пор, как я себя помню. Мы сидели на широкой двуспальной
кровати и раскладывали на пуховом одеяле содержимое туго набитых ящиков
комода. Отец остался в гостиной, продолжая с вызывающим видом смотреть в
окно.
Не знаю, зачем мне понадобилось рыться в вещах, которые мама так
ценила, что до самой смерти хранила при себе. Я знал, что это будет тяжело,
но... Иногда возникает странное желание испытать душевную боль. Зачем-то это
нужно. Своего рода игра с огнем.
Я посмотрел на лицо Шейлы - она слегка наклонила голову и прищурилась,
рассматривая что-то, - и мое сердце забилось от счастья. Это может
показаться немного странным, но я мог любоваться ею часами. И дело не только
в красоте. Черты Шейлы трудно назвать классическими, в них ощущалась
какая-то неправильность - то ли врожденная, то ли следствие тяжелого
прошлого. Однако в лице светилась такая одухотворенность, такая
пытливость... И одновременно хрупкость - как будто еще один удар уничтожил
бы ее безвозвратно. Когда я смотрел на Шейлу, мне хотелось совершить ради
нее подвиг. Я не преувеличиваю.
Не отвлекаясь, она скупо улыбнулась:
- Перестань.
- А я ничего не делаю.
Она взглянула на меня:
- Что ты так смотришь?
- Ты моя жизнь.
- Ты и сам ничего.