"Андрей Кочергин. Абсолютная беспощадность... к себе! " - читать интересную книгу автора

∙ не стоит забывать, что критика бывает и позитивной, типа "Третий
концерт Рахманинова - дас ист фантастиш!";
∙ чем достойнее и объективнее критик, тем значимее его замечания и
уточнения.
Если же эти пунктами пренебрегают, то критика перестает быть красивым
словом и превращается в освистывание и шельмование, имея следующие
отличительные черты:
1. Эмоциональную составляющую, например, снисходительную иронию мэтра,
снизошедшего до пояснений,
или откровенную скандальность с орошением монитора слюной.
2. Указание ошибок носит транспарантный характер, типа "чего это он тут
написал - ну, это же просто ха-ха!" - без собственной аргументации, без
контрдоводов и без необходимости диалога, потому что и так все ясно.
3. Безапелляционность оценки. Однажды мне оставили в гостевой книге
такую запись: "Все каратисты - педики". А мы-то этого и не знали!

Если вы всерьез перепереживаете за чьи-то промахи и неточности, а не
пытаетесь задешево пропиариться, то, не уподобляясь Герострату, спалившему
храм Артемиды в городе Эфесе исключительно с целью обратить на себя
внимание, с максимальной деликатностью и гипертрофированной
аргументированностью приведите доводы в пользу своей позиции и выразите
надежду на диалог с критикуемой стороной.
Ну, и о "великом". Наверняка Сальери как автор более чем достоин
предметной критики (кстати, слушал - прекрасная музыка), но вот в идеале эта
критика должна исходить из уст гениального современника - Моцарта, а не
барабанщика из пионерской дружины.
Наличие компа, собственного мнения, желания светануться и реализовать
манию величия не есть позитивные мотивации для критики вещей, вам во многом
объективно непонятных.
- Корабли по дну-то ползут, о как!..
- Да нет, бабушка, не ползут, а по воде плывут!
- Вот дурачок, да как же они поплывут, они же жалезны, как топор!
Это из книжки "В людях" Максима Горького.
Я очень благодарен тем из Учителей, с кем, несмотря на нервозность, мы
все-таки смогли найти общий язык. Учитывая их веру в правильность
собственного Пути и абсолютную противоположность моего, они болезненно
пережили сам факт нашего появления, что в итоге не помешало нам как
профессионалам найти общий язык и не погрязнуть в помоях взаимных и
неаргументированных обвинений. Я очень благодарен им за то, что, несмотря на
остроту нашего взаимного психоанализа, они не сорвались на визг, так обычный
в этих случаях.
А вот вам и аллегория на эту тему.

Подскакивает Илья Муромец к пещере и ну в нее орать:
- Выходи биться, Змей, твою мать, Горыныч!
Тишина.
- Что молчишь, пресмыкающееся слабохарактерное, обгадился с перепугу?!
Тишина.
- Выходи на смертный бой, мутант трехголовый, сволочь чешуйчатокрылая!
- Ну, смертный бой - так смертный бой, но зачем же в задницу-то орать?