"Илья Кочергин. Сказать до свидания (повесть) " - читать интересную книгу автора

- и никуда не убежишь. Эта страшная стихия пугала ее своей
неукротимостью, тупой, первобытной силой. Она могла убить Андрея,
Лялю, могла слепо уничтожить то, что так трудно рождалось, так медленно
росло, было любимым, слабым и очень уязвимым.
Ночами огонь стихал, в их долинку опускался туман, смешанный с гарью,
Андрей возвращался весь черный, возбужденный, пропахший пожаром. А с утра
опять вскакивал, седлал лошадь, завтракал, и мужчины уезжали вниз по реке.
Таня смотрела, как они выезжают на конях за поскотину, держа в руках ведра,
переезжают ручей, небрежно и расслабленно сидя в седлах, переговариваясь,
хохоча, скрываются в березняке, и боялась. За них и за себя одновременно.
Боялась так же сильно, как однажды перед Белым домом, когда Коля помчался
туда в девяносто первом. Андрюши в Москве не было, он уехал в экспедицию в
тот год.
Она тогда, не слушая возражений, пошла за ним, приготовив бутерброды,
термос с горячим кофе, наспех собрав какие-то лекарства.
Господи, как будто без него не обошлись бы, как будто некому, кроме
него, эту демократию защищать! Она пыталась его удерживать дома, но куда ей.
Весь кипит, дергается, даже сорвался на нее. И потом, уже там, на месте,
когда вызвали пятьдесят добровольцев куда-то бежать,
- загорелся, ноздри раздуваются, петушится. Привык быть сильным,
считать себя сильным, считать, что ему все нипочем. Первый выскочил, а
остальные-то лбы здоровые, молодые. Хотела сунуть ему нитроглицерин и не
успела. Осталась одна в толпе, со своим рюкзачком, термосом, стала ждать.
Появился худенький шустрый военный, объявил, чтобы женщины вышли
вперед, и она машинально потянулась за толпой, потом оказалась в первой
шеренге. Военный остановился прямо перед ней и сорванным голосом крикнул
поверх голов - идут танки. Их задача - остановить колонну. Женщин давить не
будут.
"Не будут они давить! Как же! - Соседка справа, крохотная, совершенно
седая женщина в выгоревшей туристической ветровке, презрительно скривила
рот. - Нашли добреньких. Давили и будут давить".
Потом в толпе заговорили о газовой атаке, начали спрашивать, у кого
есть противогазы. И Тане стало страшно. Так страшно, как никогда в жизни.
Как она может остановить колонну с танками? И Коли рядом нет, вдруг их тоже
давят где-нибудь. Она все время оглядывалась по сторонам, хотела идти его
искать и не знала куда. Осталась здесь, пока не объявили, что можно
разойтись. И тогда вдруг увидела, как он стоит под фонарем - согнувшись,
опершись на металлическую решетку ограждения. Побежала. "Нет, нет, все
нормально... Сейчас... просто силы немного не рассчитал. Марш-бросок этот...
Ты-то сама как?" Она засуетилась, развязывая рюкзак, пакетик с таблетками.
И пожар теперь, как его потушить, что они там могут сделать со своими
ведрами и топорами? И их тоже не остановишь, когда они уезжают туда. Они
вроде как даже рады показать свое молодечество, силу. А сами такие, что
тронь не так или не убереги - вся их жизнь на кусочки рассыпается.
Но потом, слава Богу, пошли дожди, огонь утих.
Ляле здесь нравилось, она проводила все время со своей ровесницей,
дочкой лесничего Виктора. Они носились по кордону или сидели в пустом
курятнике, баюкая кукол, иногда дрались, деля право быть принцессой или
королевой.
Андрей как-то подслушал их разговор, потом хохотал: