"Илья Кочергин. Сказать до свидания (повесть) " - читать интересную книгу автора

- Как вы добирались-то оттуда? - спросил он.
- У-у, это просто водный слалом был. - Виктор ощупал лицо. - Это самому
удивительно, как целы остались. Весла потеряли в самом начале. Больше под
лодкой плыли, чем в лодке. Там же видел какие буруны? Все бело на камнях.
- Тьфу, - опять расстроилась Тамара. - Еще гордится, как будто что
доброе сделали. Страна ждет героев, а манда рожает дураков, как говорится.
- Потом вышли как-то прямо на броду, лодку вытащили. А потом этот
добрый молодец, - Виктор добродушно ткнул Андрюху в ребра, - снял шапку,
обнял меня, отошел на шаг и по ряхе мне со всей силы. Хорошо, у меня ума
достало сразу свой нож от греха в лес выкинуть. И ему сказал, чтобы выкинул
свой. Сегодня все утро по кустам лазил, пока обои нашел. На, держи. И не
дерись.
Они еще посидели, покурили, потом отправились ловить лошадей. Они все
вели себя так, как будто все нормально, как будто так и нужно.
Съездили на охоту, побегали с ведрами на пожар, покосили, напились до
полусмерти и чуть друг друга не поубивали... Жизнь идет своим чередом.
- Папа хороший, не ругайся на него, - сказала Ляля. - Я еще к нему
приеду. Мы вместе с тобой опять приедем.
- А я и не ругаюсь, - ответила Таня. Но она знала, что уже не приедет.
Ей не хватит сил, а к тому же неизвестно, что будет после этой предстоящей
операции осенью, о которой она не говорила Андрею.
Она устала и чувствовала себя немного чужой. Устала от насмешливых,
темных алтайских лиц, от сухой жары, которая струилась все лето над покосами
за домом и над склоном за поселочком, от дурного запаха кедровой и сосновой
смолы, запаха навоза, сена и дыма. От этих гор, заслоняющих горизонт,
пугающих своей дикостью и величиной. От пожара, от огромного количества
загаженного мухами мяса, которое они привозят с охоты и съедают, от закатов
вполнеба и керосиновых ламп по вечерам.
Таня убрала тарелку и машинально протерла клеенку на столе.
Это все слишком велико для нее и чуждо. Кто знает, может, привелось бы
тут раньше с Колей оказаться, привез бы он сюда ее в поход - и полюбила бы
она эти места. А сейчас уже поздно. Ей показалось, что она сделала все, что
было возможно, помогла Андрюше, а теперь осталось только дотерпеть до дома.
Одинокого, пустого дома, где она будет доживать одна. Или не доживать. Это
уж от операции зависит.
Она вдруг поняла, что Андрюша не вернется в Москву. Он врос в эту
жизнь, стал ее частью, ему как будто было комфортно и хорошо. "То, что мы
могли ему дать, - ему не нужно, а то, что сам хотел, - не сумел взять. Ушел
из Колиного института, хотя мог бы и закончить.
Сбежал в этот заповедник спасаться, как вымирающий какой-то. Все они
тут похожие, нескладные, убогие какие-то. Мужички эти". Она просто
сравнивала с ними Колю, его друзей, которым всегда не хватало времени,
которые лезли в гущу событий, были уверенными и... современными, что ли?
А здесь - что здесь? Заповедник. Походы, покосы, Сибирь, горы... Как
будто какие-то непрожитые семидесятые... Неумелая ностальгия по этим
семидесятым. Которые, может быть, она толком и не видела, не заметила,
счастливая в своем доме, со своим надежным мужем, в маленькой, но солнечной
и новой квартирке в новостройках на Юго-Западе.
Они обнялись с Тамарой на прощанье и обе заплакали.
- Не плачь, мы еще приедем, - успокаивала ее Ляля.