"Георгий Костылев. Крепкие орешки (про войну)" - читать интересную книгу автора

Сказать, что мне было плохо, - значит не сказать ничего. С лета 1995 года
меня крутило перед каждым боем, как белье в центрифуге. Я был уверен, что
нашей мангруппе крышка, и не поверил собственным глазам, когда БТРы без
помех вошли на территорию части.
- Дмитриевич, ну-ка посмотри, что там на крыше цеха? - без
предисловий начал исполняющий обязанности комбата капитан Олег Иванов, едва
я спрыгнул с брони.
Господь Бог одарил капитана Иванова тремя качествами, исключительно
необходимыми офицеру: выдержкой, тактом и здравым смыслом. К 13 августа
ситуация в управлении батальона сложилась редкая, если не сказать
анекдотическая ("все это было бы смешно, когда бы не было так грустно"):
комбат погиб, первый зам (капитан Андрей Барановский) тяжело ранен, замполит
- по делам на Большой земле, начштаба - вакантная, начальник разведки -
убит, начбой - отсутствует, зампотех - в госпитале (контужен), зампотыл -
непонятно где и вообще как офицер ничего из себя не представляет.
Закон тайги суров, но гибок: без сходок, собраний и обсуждений
командование батальоном по всеобщему молчаливому согласию было возложено на
Иванова, имевшего, пожалуй, самый невоенный статус в части: заместитель
командира по правовым вопросам, т. е. военюрист. Не только военный, но и
просто полевой опыт Олега равнялся круглому нулю: всю дорогу он прослужил в
комендатуре замполитом. Но в противовес этому сокрушительному недостатку он
обладал редчайшим для командира достоинством: умением не мешать подчиненным.
В бинокль БМ8х30 отчетливо просматривались установленный на крыше цеха
автоматический гранатомет АГС-17 с пристегнутой "улиткой"* и мешкообразная
фигура рядом с ним.
- Команди-и-ир! - раздался вопль моего наводчика ЗУ-23, отнюдь не
образцового солдата, но парня бедового и решительного. - Я их вижу,
разрешите огонь!
Простенком ниже крыши, за пыльными стеклами цеха, угадывалась какая-то
нездоровая суета.
- Гранатомет АГС на крыше, сто процентов, - спокойно сказал я
Иванову, опуская бинокль.
Одновременно рядом звонко стукнула винтовка, и сразу же вслед за ней
дважды коротко рявкнула моя зенитная пушка. Не тратя времени на выяснения,
кто скомандовал, а кто стрелял, я вновь вскинул бинокль к глазам: бандитский
АГС исчез, сметенный с крыши вместе с ограждением и вентиляционной трубой, а
в остеклении верхнего этажа зияли дыры. Что-то подсказало мне довернуть
бинокль левее. Лестничная коробка цеха была двусветной: стеклянные стены с
востока и запада, поэтому я успел четко засечь, как двое в серо-зеленом под
руки тащили вниз третьего.
И - тишина. Стрелять больше было не по кому. Но когда я опустил
бинокль, ощущение необъяснимой угрозы, терзавшее меня с утра, бесследно
исчезло. Вероятность переросла в реальность: драка будет, но встречу я ее в
роскошном окопе, а это, по военным меркам, просто подарок судьбы.
Облегчение, которое испытываешь при этом открытии, не сравнимо ни с
чем, даже если сто бандитов в это самое время прилежно стараются отстрелить
тебе голову. Я проверял - этим проклятым чутьем на предстоящую заваруху в
батальоне, кроме меня, не обладал никто. Поэтому не удивительно, что мой
сияющий вид воспринимался встревоженными людьми, мягко говоря, неадекватно.
Я и так-то слыл в батальоне оригиналом, не матерился в разговоре с