"Павел Ефимович Кодочигов. Так и было " - читать интересную книгу автора

Перед городом дождь кончился. Мальчишка пошел быстрее, стал
согреваться. Когда учился в Косино, в Старой Руссе бывал часто и всегда
поражался многолюдию города, особенно летом, когда его заполняли курортники
и отпускники, приезжавшие не только из Новгорода и Ленинграда, но и из самой
Москвы. Вечерами на улицах, которые вели от вокзала к курорту, не
протолкнуться. Здесь же без устали бегал маленький трамвайчик. Отдыхающие
часами простаивали на Живом и Соборном мостах, разглядывая удачливых
рыболовов и купающихся. Женщины все в нарядных цветных или белых платьях, в
туфельках на высоких каблуках, такие красивые, что и смотреть на них
страшно. Многие с ярко накрашенными губами. От таких он и вовсе отводил
глаза. Мужчины в костюмах, чаще всего в серых, с прямыми и широкими плечами.
"Бездельники! - говорила о них мать. - Это надо же целый месяц попусту
подошвами ширкать! От такой жизни я бы сама в могилу запросилась".
Горожане тоже жили легко, работали зимой и летом всего по восемь часов,
копались на малюсеньких огородах, вечерами гуляли по улицам, а в выходные
целыми семьями шли на курорт. Там был стадион, играл духовой оркестр,
устраивались танцы, на курорте можно было даже взять напрокат велосипед.
Теперь в Старой Руссе так же безлюдно, как и в Валышево. Если кто и
появлялся на улицах, то шел быстро, чтобы поскорее дойти до нужного места.
Гулять без дела отучили немцы. Сначала построили виселицы у Дома крестьянина
и первой средней школы, чуть позднее повесили сразу двадцать пять человек на
улице Володарского, потом стали казнить людей везде, где находилось
подходящее дерево.
Он дошел почти до центра и никого не встретил. К Живому мосту подходил,
около которого еще недавно стоял красивый, украшенный разноцветными стеклами
павильон, тогда только увидел небольшую группу чем-то встревоженных женщин.
Собираться кучками старорусцы остерегались, и это озадачило мальчишку.
Спросил, чего они ждут.
- Не твое дело. Топай отсюда, - сердито ответила какая-то женщина.
Другие и не посмотрели на него. Он и потопал было, да увидел
приближавшуюся черную машину и решил подождать, пока она пройдет, среди
людей. А машина остановилась, стала пятиться к растущим на обочине деревьям.
Один из выскочивших из нее фашистов стал набрасывать на дерево веревку с
крючьями на концах. Она срывалась. Тогда он забрался на крышу кузова и с
первого раза перекинул веревку через толстую ветвь. Концы бросил вниз.
Крючья ударились друг о друга и пронзительно зазвенели.
В черных машинах фашисты возили арестованных. Гришка подумал, что будут
кого-то вешать, но почему вместо петли на веревке крючья?
Двое карателей заскочили в машину через заднюю дверь. Еще один, толстый
и неуклюжий, с трудом залез вслед за ними. В проеме двери показался мужчина
в гражданской одежде со связанными за спиной руками. Увидев перед собой
раскачивающуюся веревку, отпрянул назад, но его подтолкнули к краю, и
толстый приставил к горлу арестованного черные крючья с наточенными и потому
белыми концами.
По знаку старшего машина резко рванулась вперед, и мужчина, не успев
крикнуть, закачался на натянувшихся, как струна, концах веревки. Какое-то
время его ноги тщетно пытались дотянуться до земли и замерли, мерно
покачиваясь из стороны в сторону.
"Вот как! Мало им виселиц - они еще и крючья придумали!" - пронеслось в
голове Гришки, а в ушах возник какой-то вязкий и тягучий шум, и почти