"Павел Ефимович Кодочигов. На той войне " - читать интересную книгу автора

пережитом, но он отмахнулся:
- Обошлось, и ладно. - Озабоченно поглядывая на небо, приказал срочно
свертываться и, предупреждая вопросы, пояснил: - За ранеными придут машины.
Снялись засветло. Прорыв немецких танков стал опаснее возможной
бомбардировки. Одна за другой машины втискивались на Солецкую дорогу между
толпами покидающих Порхов людей.
Беженцы - уже укоренилось такое словечко - шли размеренным неторопливым
шагом и на машины старались не смотреть. Каждому из них, и старому и малому,
казалось, что военные могли бы хоть немного подвезти, их, но машины не
останавливались - нельзя. Машины и беженцы двигались в одном направлении,
уходили от одной беды, но как бы независимо друг от друга. Горек и скорбен
был этот путь и для гражданских, и для военных. Особенно для военных. Каждый
из них чувствовал свою вину перед стариками, женщинами и детьми,
вынужденными уходить из обжитых мест на восток разутыми и раздетыми, каждого
угнетало сознание невозможности изменить что-либо.
Дорога на Сольцы проходила через деревню Демянку, где Катя Мариничева
почти три года проработала заведующей фельдшерско-акушерским пунктом. Еще с
горы Катя увидела возвышающуюся над округой церковь, флаг над сельсоветом и
задохнулась от отчаяния - долго ли ему еще висеть, и что будет с теми, кто
останется в Демянке, с ребятишками, которых она успела принять у рожениц
здесь и в окрестных деревнях?
Повестку о призыве она получила в первый день войны, а уходила двадцать
третьего июня, и с утра в доме, где снимала комнатку, толпились женщины,
несли на дорогу сметану, творог, пироги, и каждая уговаривала взять ее
подорожники. Катя уходила на войну первой, и женщины провожали ее как свою
защитницу и хранительницу. Едва ли не всей деревней со стайкой ребятишек во
главе дошли до моста. Катя остановилась, но женщины сказали, что пойдут
дальше, до горки. На ней и попрощались, всплакнув напоследок. И вот судьба
снова вела Катю в Демянку. Что скажет она теперь односельчанам, как
посмотрит им в глаза?
Машины остановились на площади у сельсовета. К ним тут же сбежались
растерянные, со сбившимися платками на головах жительницы Демянки, увидели
Катю, обрадовались, закричали, перебивая друг друга:
- Катя! Катя! Нам-то что делать? Уходить или оставаться? Мы уже и
собрались, но команды нет, и никто ничего не говорит...
- Может, до нас не допустят, а? Как ты думаешь?
- Вы-то, вы-то насовсем уходите или вернетесь?
И ребятишки крутились у машин и тоже с доверием и надеждой поглядывали
на Катю, словно все зависело от нее и лишь она могла решить судьбу Демянки и
ответить на самые главные вопросы. А что знала Катя и что она могла сделать
для односельчан? Ничего!
Больше всех ее поразила доярка Капа. Она выбежала из-за угла, кинулась
к машинам, но остановилась почему-то и стояла отрешенно от всех с младенцем
на руках. Хороший мальчишка родился у Капы. Здоровый. И было в кого. Сама
Капа, рослая и сильная, с тяжеленной русой косой и пронзительными светлыми
глазами, слыла в Демянке первой красавицей. И муж ее, Василий, под стать ей.
На фронте, а может, и нет уже его. Может, осталась Капа одна со своим
мальчишкой... Когда же он родился? В апреле? Нет, в мае, после праздника.
Выходит, два месяца ему. Как же сохранит его Капа?
Женщины все суетились у машин, пытаясь узнать у военных хоть что-то