"Павел Ефимович Кодочигов. Здравствуй, Марта! " - читать интересную книгу автора

несли многие, а она выстояла несколько очередей, но ей все не хватало.
Отчаявшись, Марта долго уговаривала какого-то старика уступить ей несколько
штук, но старик был неумолим. Уже не веря в удачу, покусывая губы, побежала
она еще в один магазин, и тут ей повезло. В тот же день отправила посылку и
радовалась этому как девчонка. Всего несколько месяцев назад она могла
огорчаться из-за каких-то апельсинов. А какие беды и радости ждут ее сейчас?
Всего две недели назад она ездила в Ленинград, и ничто не предвещало
быстрой беды. Многолюднее, чем обычно, было в поездах и на вокзалах. На
окнах всюду белели не успевшие пожелтеть на солнце белые кресты бумажных
лент, но ни один самолет врага еще не прорывался к городу. На своих местах
стояли зенитные орудия и пулеметы. Спешно пропитывались раствором
суперфосфата чердачные перекрытия, чтобы не загорались, как свечки, от
зажигательных бомб. В садах и скверах таились колбасно-толстые тела
аэростатов воздушного заграждения. По улицам то и дело проходили колонны
военных, да и в сильно поредевшей толпе пешеходов преобладали защитные
гимнастерки - Ленинград готовился постоять за себя.
Старшекурсников готовили к ускоренному выпуску, и поэтому начало
занятий в институте перенесли на первое августа. Но они не начались -
студенты и преподаватели уже вели первые бои, девчата копали окопы.
- Что делать вам? Трудно сказать, на окопы вас не пошлешь... когда
рожать собираетесь? Ну вот, видите. Здесь вам тоже делать нечего.
Поезжайте-ка, голубушка, домой. Отгоним немцев подальше, начнутся занятия -
вызовем...
Уже не вызовут! А тогда она поверила, что все так и будет. До чего же
все они были наивны...


* * *

За окном ухнул первый пристрелочный выстрел. Дрогнули стекла в доме,
осел под ногами пол. Или это показалось? Куда они стреляют? Неужели по
Новгороду? Марта бросилась к двери, но мать, словно стерегла ее, встала на
пути, крепко взяла за руки:
- Не то делаешь, Марта! Этого тебе не остановить. Зря погубишь себя...
и его. Пока не пришли в дом, надо спрятать Мишины фотографии, письма,
форму... Ты собери все, Марта.
В омраченном бедой сознании светло мелькнула надежда:
- Подожди, мама! Раз стреляют, значит, наши не ушли совсем. Они близко.
Могут вернуться!
Мать осторожно провела рукой по светлым тяжелым волосам Марты,
всмотрелась в ее встревоженное лицо, в глаза - что это они такие темные у
нее сегодня? - и отвела свои от вопрошающего взгляда дочери.
- Все может быть, но надо готовиться к худшему. - Эмилия Ермолаевна
проследила, как Марта нехотя начала собирать все, что она ей сказала, и
нахмурилась - не нравился ей вид дочери в последнее время. Будто потухли
большие голубые глаза, голос и тот какой-то чужой, незнакомый...
Весь день дрожали в доме стекла, тяжело ухали за окнами пушки, и каждый
их выстрел тупой болью отдавался в голове, заставлял вздрагивать, сжиматься.
Марта не выдержала этой не прекращающейся ни на минуту пытки, кинулась на
кровать в чем была, закрыла голову подушкой и замерла.