"Павел Ефимович Кодочигов. Здравствуй, Марта! " - читать интересную книгу автора

А мать, будто ничего не случилось, достала клубок шерсти, спицы и стала
вязать. Она вязала привычно-ловко, вся уйдя в работу. И только по тому, как
глушила она в себе вздохи, можно было догадаться, каково у нее на душе.
Ночью артиллеристы снялись с позиций и ушли.
Марта вышла на крыльцо. Привычно светила луна. Гроздья звезд дрожали в
теплом и темном небе. На востоке стремительно разливалось зарево пожара -
пылал Новгород. В деревне стоял едкий, въедливый запах сгоревшего в стволах
пушек пороха.
Остаток этой ночи прошел в тягостном полузабытьи. Метались, не находя
выхода, безрадостные мысли. Перед глазами стояла одна и та же навязчивая
картина: бьющие по Новгороду пушки, серо-зеленые солдаты, вгоняющие в их
стволы снаряд за снарядом, высокий и тонкий, с осиной талией, офицер,
подающий все одну и ту же команду:
- Фойер! Фойер! Фойер!
Не просыпаться бы! Не видеть бы ничего и не слышать!


Встать и идти!

Артиллеристы никого не расстреляли и не повесили, не сожгли ни одного
дома, даже никого не ограбили, но будто испоганили все вокруг, подвели
невидимую черту: до и после.
После ухода немцев жизнь в деревне вошла в обычную колею. Люди
поднимались с восходом солнца, спеша выгнать коров, затопить печи, успеть
убрать созревающие хлеба, переделать тысячу других неотложных дел. На улице,
как и раньше, горланили петухи, призывно-преданно квохтали наседки, сзывая
подросших за лето длинноногих цыплят. Как всегда, шумели леса за околицей.
Дождь порой стучал по крыше, бился в окна. Мутные, вобравшие в себя дорожную
пыль потоки воды собирались в лужи.
Немцы пришли и ушли. И можно было пойти в лес за грибами или ягодами.
Росистым утром безбоязненно выйти в огород, сорвать холодную морковку,
впиться в нее зубами, почувствовать, как бежит по губам и подбородку ее
сладкий сок. Люди вольны были делать все это и многое другое, но над ними,
над всем вокруг словно нависла невидимая тень, прижимала к земле, гнула
спины.
Чувствуя эти перемены в себе, Марта замечала, как меняются и жители
деревни. Глаза их стали настороженными и недоверчивыми, чего-то ждущими. Они
все время прислушивались к чему-то. Старческая печаль и опытность мелькали
даже на лицах мальчишек.
Внешне все было как прежде, но все неуловимо, день за днем,
перерождалось, становясь все более зыбким и ненадежным. Чего-то не хватало в
этой нынешней, под немцем, жизни. Чего-то самого главного, что было прежде и
что не сразу почувствуешь и объяснишь. Быть может, воли и свободы, ощущения,
что они есть, доступны и ты можешь ими воспользоваться.
С изумлением приглядывалась Марта к матери, удивляясь ее выдержке и
хладнокровию. Светлые глаза ее по-прежнему смотрели на мир доверчиво. Волосы
всегда гладко причесаны и убраны под чистый платок. И говорила она, как и
раньше, негромко и небыстро, точно взвешивая на невидимых весах каждое
сказанное ею слово. При появлении немцев не суетилась, уходила в дом лишь
после того, как заканчивала начатое дело. Шла не торопясь, даже медленнее,