"Павел Ефимович Кодочигов. Здравствуй, Марта! " - читать интересную книгу автора

Скурстен отвел глаза, не выдержав взгляда Марты, и, не скрывая ухмылки,
пообещал:
- Там видно будет. - Окинув всех липким взглядом и давнув каблуками
землю, зашагал прочь.
- Кто это? - настороженно спросил красноармеец.
- Наш, деревенский... Скурстен его фамилия.
- А что это он так?
- Всю жизнь между двух стульев сидит. Да бы не беспокойтесь - немцев в
деревне нет, рана нетяжелая. Поправитесь. Мама, помоги мне.
Они подняли красноармейца и повели к дому, но он, поняв их намерение,
остановился:
- Нет! Если они заберут меня у вас... я не могу... Марта перебила его:
- Ничего нам не будет - вы же раненый. Он усмехнулся:
- Вы еще не знаете фашистов, а я насмотрелся - от границы отступал...
- Марта, - вмешалась в разговор мать, - а если в пустой дом? Он близко
к лесу. В случае чего...
- Вот это правильно. Давайте туда, - одобрил красноармеец, и, видя, что
Марта колеблется, добавил: - Не надо упрямиться, так будет лучше.


* * *

Песня послышалась Эмилии Ермолаевне:
В далекий край товарищ улетает,
Родные ветры вслед за ним летят,
Любимый город в синей дымке тает,
Знакомый дом, зеленый сад и нежный взгляд...
И так это было неожиданно, что не сразу и вспомнила, что это любимая
песня дочери. Неужели Марта? Осторожно заглянула в комнату. Слава богу, не
померещилось - дочь напевала чуть слышно.
"Отошла, значит!" - облегченно вздохнула Эмилия Ермолаевна.
Боясь спугнуть настроение дочери, вышла во двор. Прислушалась. Тихо в
деревне. Сторожко. И в той стороне, где Новгород, тоже тихо: бои
отодвинулись на север, к Ленинграду, сюда лишь изредка доносились
скоротечными всплесками.
Не знали в Николаевке, что фронт встал по Ильменю, Малому Волховцу да
Волхову, что в эти дни решается участь Ленинграда, а под Новгородом
происходят лишь мелкие стычки, называемые боями местного значения. Не знали
и не могли знать, что, к великой их беде, фронт будет стоять почти
неподвижно чуть ли не два с половиной года и, если бы кто сказал такое, не
поверили. Потому что ждали другого - начнется наступление, освободят
Николаевку в первый же день. Близко она от фронта - каких-нибудь
пятнадцать-двадцать километров.
"Уж скорее бы", - думала мать. И все вглядывалась, вслушивалась, не
загремит ли на востоке, не начнется ли наконец там все по-настоящему? И за
Марту радовалась: как-никак, а забота о раненом отвлекла ее от своих дум и
бед, заставила выпрямиться.


* * *