"Ирмгард Койн. Девочка, с которой детям не разрешали водиться " - читать интересную книгу автора

как гордые и своенравные княгини.
По телефону Хенсхен Лаке решил говорить с тетей Милли не своим голосом,
а голосом оракула. Для этого он специально выучил наизусть отрывок из книги
"Яд человека-обезьяны". В этой книге дрожащая от страха девушка слышит ночью
предостерегающий ее таинственный крик: "Внимание, внимание, не бойся,
красавица, спасение близко. К тебе на белом иноходце приближается счастье,
но берегись опьяняющей сладости жгучего красного мака - избегай обманчивого
яда, в каком бы он виде ни был".
Я очень долго ходила у входа в "Принценхоф". Наконец один из официантов
крикнул: "Ее высокоблагородие княгиня Милли фон Кальтвейс!" Он повторил это
дважды" и звучало это чудесно. Когда тетя Милли с величественным видом
направилась к телефонной будке, я сама чуть было не поверила, что она
княгиня. Все смотрели на нее, а я была счастлива - теперь тетя Милли и Борис
Кастор скоро поженятся.
Не успела я подумать о том, что Хенсхен Лаке, наверно, говорит ей про
опьяняющую сладость жгучего красного мака, как вдруг ко мне подошел Борис
Кастор в пальто и шляпе. "Малышка", - сказал он на бегу и потащил меня за
руку. Я никогда не позволила бы тети Миллиным мужьям бить меня, я отдавила
бы им за это ноги. Но он и не собирался меня бить. Он вынул из кармана три
монетки, дал их мне и быстро проговорил: "Малышка, скажи той толстой даме,
что сидела у окна, а сейчас говорит по телефону, - она только что пила кофе,
вон та, в цветастом платье, - скажи ей, что ее знакомому стало плохо-у него
приступ малярии, которую он подхватил в тропиках, с тех пор приступы все
время повторяются. Пусть она не ждет его", И он скрылся.
Сначала мы с Хенсхеном Лаксом разменяли десять пфеннигов в табачном
магазине, потом мы разыскали за киоском "Соки - воды" на Рудольфплац
грязного мальчишку, дали ему пять пфеннигов и показали, где сидит тетя
Милли. Он должен был передать ей, что у ее знакомого начался приступ
тропиков и что ей незачем ждать.
Затем мы пошли есть мороженое - ведь мы вернули деньги, которые
потратили на разговор из автомата. Все в этом мире было нам непонятным.
Почему он сбежал? Может быть, он еще вернется. Может быть, княгиня - это
слишком мало и нам надо было назвать тетю Милли королевой?
Вечером дома был большой скандал. Я этого никак не ожидала. У тети
Милли тоже был приступ, похуже, чем у бледного молодого человека. Все
говорили, что в этом деле замешана я. Сначала я сказала, что так думать обо
мне - настоящая подлость. Потом все начали донимать меня вопросами и
донимали до тех пор, пока все из меня не вытянули. Тетя Милли кричала, что я
разрушила счастье всей ее жизни, расшатала нервную систему моего отца и
отравляю жизнь матери. А что делают взрослые, когда они вне себя от злости и
досады? Они начинают бить бедного ребенка. Пришел господин Клейнерц и
сказал, что тетя Милли от души должна быть мне благодарна, но это не
помогло. Тетя Милли кричала, что Борис Кастор - чуткая, благородная натура и
что его отпугнули: ведь он подумал, что она пускает в ход подлую и неуклюжую
ложь. Его нервы расшатались в тропиках, и теперь, когда он узнал, что она
лгунья, и разочаровался в ней, это потрясение вызвало у него приступ
малярии. Наверно, этот несчастный молодой человек в отчаянии бродит по
городу. "Он даже забыл уплатить за порцию утки, кто возместит мне этот
расход?" - "Ловкий вам попался мошенник, нечего сказать!" - воскликнул
господин Клейнерц, а тетя Милли закричала, что господин Клейнерц грубиян,