"Евгений Коковин. Детство в Соломбале (Повесть)" - читать интересную книгу автора

хищница, рванувшись вглубь, ускользнула из рук и окатила нас крупными
брызгами. Карбас зачерпнул бортом воду.
В глубине рыба притихла, притаилась.
- Чертовка! - вздохнув и с изумлением глядя на нас, сказал дед. - Ничего,
теперь она наша. Не уйдет.
Действительно, щука запуталась очень сильно. Пришлось отвязать конец
троегубицы и выбирать всю сеть. Как только щука перевалилась в карбас, дед
ударом уключины по голове оглушил ее.
У щуки была страшная пасть и черная пятнистая спина. Она разлеглась на дне
карбаса, словно отдыхая. Голова ее лежала под одной банкой, а хвост
распластался под другой.
- Фунтов пятнадцать, - сказал дед, похлопывая рыбу по пятнистому боку. -
Хороша рыбка!
Из маленьких сетей мы достали несколько окуней и сорог, которых по
размерам дед называл "ровными".
Было уже совсем поздно. Ветер не унимался. Стало прохладно. Мы вышли на
берег, довольные удачей, и улеглись спать.
Я проснулся от шума и ветра. Костя и дед уже встали. Как видно, они
готовились к отъезду.
Небо было ясное, голубое, а по широкой реке Юросу катились тяжелые, с
белыми всплесками волны.
Нужно было осмотреть и вытащить сети. Когда я думал о воде, холодная дрожь
проскальзывала по телу. Но, к моему удивлению, вода оказалась теплой.
На этот раз в сетях ничего не было, если не считать одного маленького
подъязочка, непонятно каким образом запутавшегося в крупных ячеях. Дед
швырнул подъязка в речку:
- Иди гуляй себе, беспутный...
Ветер загнал всю рыбу в глубины, на дно. Теперь о рыбной ловле нечего было
и думать.
- Дождь - это терпимо, и мороз даже терпимо, а вот уж ветер нашему брату
никак не по нутру, - бормотал дед, садясь за весла. - В такую погоду ерша
не достать. Поехали, ребятки, домой!
На Юросе карбас стало покачивать. В такой шторм в море не выходят суда. На
Северной Двине заливает и перевертывает карбасы. Падают под напором ветра
деревья, и с крыш слетают листы железа. Город, река, лес - все наполнено
непрерывным шумом.
Ветер, гоня высокие волны, долго не выпускал наш карбас из Юроса. Волна
ударяла в широкий нос карбаса и медленно поднимала его. Потом нос
стремительно нырял вниз. Другая, со злобой шипящая волна захлестывала
карбас и снова приподнимала его.
Мы гребли в три пары весел, но карбас почти не двигался. Я сидел на
кормовой банке и, управляя карбасом, греб от себя.
- Нос на волну! - заорал дед, когда волна вдруг ударила в борт.
Озверелые волны с ревом бросались на маленький карбас.
В карбасе набралось много воды, и, когда нос поднимался, вода
перекатывалась ко мне под колени. Ветер рвался наискосок с берега на
берег, и плыть вдоль Кузнечихи было невозможно.
- На волну! - прокричал дед, ожесточенно работая веслами. - Пересекай реку!
На лице у Кости я заметил испуг. Пожалуй, он боялся не столько волн,
сколько деда. В самом деле, дед только в штормовую погоду становился таким