"Евгений Коковин. Сказка-жизнь (Сборник "Костер большой дружбы")" - читать интересную книгу автора

гриву, конь вынес дрожки из болотистой низины на высокий берег
Усачевки. И тут дед Роман обомлел.
От одного берега реки на другой был перекинут легкий,
поблескивающий чистым настилом теса новый мост. Старик даже опустил
вожжи. Разгоряченный вороной с ходу влетел на мост, и высокие колеса
дрожек мягко застучали по настилу.
- Вот это по-фронтовому сделано. Как в наступлении. Темпы! -
сказал Гриша, улыбаясь и приветствуя бойцов саперного батальона,
спешивших приладить к новому мосту перила.
Евгений Степанович Коковин. Сто солдат и мальчишка



СБОРНИК "КОСТЕР БОЛЬШОЙ ДРУЖБЫ"

АРХАНГЕЛЬСКОЕ ОБЛАСТНОЕ

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО
1952

Для разговора с фашистами рядовой Федор Иванович Осипов в своем
запасе имел два немецких слова, безотказный автомат и три гранаты.
Чужеземной речи Федор Иванович терпеть не мог, но два известные ему
слова при встречах с немцами все же употреблял, потому что действовали
они тоже почти безотказно. Собственно, эти слова, заставлявшие врага
поднять руки, были как бы придатком к автомату.
Город уже был захвачен, и теперь бойцы вытаскивали на белый свет
последних гитлеровцев, схоронившихся в самых укромных местечках.
Держа наготове оружие, Осипов спустился по выщербленным ступеням
в подвал. Там стоял полумрак, пахло сыростью и плесенью. Осипов провел
лучом карманного фонарика по углам и крикнул:
- Хенде хох!
Он заметил, как в углу за бочкой что-то зашевелилось.
- Хенде хох! - повторил боец и уже по-русски весело добавил: -
вылезай, вылезай, кто сдается, того не уничтожаю.
Человек, скрывавшийся за бочкой, покорно поднялся. К величайшему
удивлению Федора Ивановича он оказался чуть повыше бочки, хотя и стоял
во весь рост. Конечно же, это был не фашист, а всего-навсего
мальчишка.
- Дядя, не надо, не стреляй!
Выставив руку вперед, словно защищаясь, мальчишка громко
всхлипнул.
- Вот так оказия, - удивился Осипов. - Да ты откуда взялся? Не
реви...
Только сейчас распознав родную речь, мальчуган вытер рукавом
глаза, а заодно и под носом, и спросил:
- Ты наш, что ли? Русский?..
- А то какой же, ясно дело, русский... Кто тут еще есть?
- Никого.
- А немцы?