"Евгений Коковин. Первая любовь " - читать интересную книгу автора

На собрании в красном уголке было восемь человек. Четыре комсомольца,
трое нас - вновь принимаемых - и от партячейки старший механик Николай
Иванович.
Я сидел и мучительно думал о происшедшем, о ссоре с Бобиным. Перед
собранием я слышал, как секретарь комсомольской ячейки Павлик Жаворонков
спрашивал у Николая Ивановича:
- Проводить ли сегодня после всей этой истории? Может быть, день-два
переждать?
- Нет, ожидать нечего, - возразил Николай Иванович. - Именно сегодня и
нужно провести.
Первым разбирали заявление Василия Зайкова. Он рассказал свою
биографию. Родился в деревне, в семье середняка. Окончил три класса. Потом
работал дома: пахал, косил, ловил рыбу, заготовлял дрова. Уехал в
Архангельск, поступил матросом на пароход "Онега", а в эту навигацию его
перевели на "Октябрь". Не судился. Взысканий по работе нет. Вот и все.
- А почему ты хотел сегодня заявление назад взять? - спросил
Жаворонков.
Зайков, густо краснея, тер рукой глаза и молчал.
- Ты хочешь вступить в комсомол?
- Не знаю, - пробормотал Зайков.
- Поддался этому Бобину, - заметил Николай Иванович. - Слышал, слышал.
Мне кажется, что от рассмотрения заявления Зайкова сегодня нужно
воздержаться. Не отказывать ему, нет. Но пусть он поработает, пообживется с
командой и подумает. А то, видите, он колеблется. Это плохой признак. Насилу
тебя, Зайков, не тянут. Ты сам должен все обдумать и понять. А ежеминутно
менять свои решения - не дело.
Комсомольцы так и решили: рассмотреть заявление Зайкова после рейса.
Илько приняли быстро. Все комсомольцы голосовали за него единогласно.
Он сидел радостный и немного смущенный.
Наконец очередь дошла до меня. Волнуясь, сбивчиво я рассказал о себе.
Мне задавали вопросы.
- Где твой отец?
- Я уже говорил. Он погиб в полярной экспедиции, еще до революции.
- А почему ты решил поступить в комсомол?
- Я написал в заявлении: хочу помогать партии, хочу быть впереди...
Павлик Жаворонков насмешливо взглянул на меня.
- А чего это ты драку затеял с Бобиным?
- Я не затеял. Это он мне прищемил... и... и потому что он - подлец!
Я наклонил голову, боясь, что в моих глазах заметят слезы. Неужели
из-за этого Бобина меня не примут?
Тут неожиданно робко протянул руку и поднялся Зайков.
- Бобин был выпивши и сказал, что когда опять придут белые, то нас,
комсомольцев, будут ставить к стенке.
- Он и в самом деле подлец! - гневно сказал Николай Иванович. - Что он
болтает, тому больше никогда не бывать! А Красов старательно работает на
судне и, по-моему, он вполне заслуживает быть комсомольцем.
Я плохо помню, как дальше шло собрание. Помню только в конце радостные
лица Кости и Илько и их крепкие рукопожатия.
- Я комсомолец! - счастливый, шептал я - Я - комсомолец!