"Евгений Коковин. Первая любовь " - читать интересную книгу автора

- Ну и что же, инглиши? Всякие бывают.
- То-то всякие, инглиши - не советские.
На палубу вышел Николай Иванович. Увидев нас, он вытащил знакомые мне с
давних пор часы-луковицу и сказал:
- А спать за вас кто будет?
- Не хочется, Николай Иванович.
Механик шутливо нахмурился.
- Сейчас же по койкам! А то как придем в Архангельск, доложу Максимычу,
что судовой распорядок нарушаете. Тогда вам больше моря не видать.
Николай Иванович ушел к себе в каюту. Мы тоже отправились в кубрик и
улеглись на койки.
Я долго не мог уснуть, все смотрел на круглое световое пятно
иллюминатора. Мне хотелось представить людей, спасать которых шел наш
пароход. В своем воображении я пытался нарисовать картину: море, шлюпка и в
шлюпке - люди. Одежда у них мокрая, лица усталые, глаза тусклые, потерявшие
надежду на жизнь. А море шумит, шумит, и горизонт огромен, и нет на нем
желанного дымка корабля, идущего на спасение.
На другой день утром стало известно, что на палубу "Октября" ночью был
поднят обломок весла. Это говорило о том, что кораблекрушение произошло
поблизости. Но это принесло и опасения: неужели люди погибли?
Весь день прошел в томительном ожидании. И только к вечеру вдали на
юго-западе вахтенный штурман заметил точку. Вскоре было точно установлено,
что это шлюпка и в ней находятся люди.
...В шлюпке было шесть человек. Первым на борт "Октября" поднялся
высокий человек лет тридцати пяти. Он был хорошо сложен и имел вид циркового
артиста. В его часто прищуриваемых глазах я заметил холодное высокомерие.
Подавая руку капитану "Октября", он коротко улыбнулся и сказал:
- Алан Дрейк, штурман "Гордона". Мени тэнкс фор юр кайндес. Ду ю спик
инглиш?
Это означало: "Говорите ли вы по-английски?"
Наш капитан утвердительно кивнул головой и ответил штурману "Гордона"
тоже по-английски. Англичанин снова улыбнулся и произнес какую-то очень
длинную фразу.
В это время на палубу нашего парохода один за другим поднялись
остальные моряки погибшего английского судна. Если Алан Дрейк выглядел
сравнительно бодро, то вид остальных англичан был ужасен. Худые обросшие
лица и впалые глаза свидетельствовали о пережитом голоде, тревожных днях и
бессонных ночах. Обессиленные моряки смогли влезть на палубу лишь с помощью
наших матросов. Они едва держались на ногах.
Один из спасенных сразу же привлек особое внимание всей команды
"Октября". Это был мальчик лет двенадцати. По узким глазам и по матовой
желтизне кожи мы догадались, что он - китаец.
Мальчик держался очень робко и молчал.
- Спросите, кто этот мальчик, - шепнул я Павлику Жаворонкову. - Как он
попал к ним на пароход?
- Я уже знаю, - громко ответил радист. - Это бой, салонный лакей,
прислужник.
Лакей! Это слово для нас казалось странным, нелепым и даже
оскорбительным. Я подумал, что, вероятно, жизнь маленького китайца на
английском пароходе была очень нелегкой.