"Екатерина Кокурина. Истории с небес [H]" - читать интересную книгу автора

странствует по земле в поисках мудрости и красоты. О мастерстве Тириэля он
давно наслышан, и теперь явился в этот край чтобы послушать его пение. Тут
незнакомец еще раз поклонился и попросил Тириэля уважить его желание и спеть
что-нибудь.
Тириэль был польщен такой просьбой, но помнил о Лойсинн и своей клятве,
и потому ответил:
- Я был бы рад спеть, но недавно я дал клятву не петь никогда, и
теперь могу только сыграть для тебя на лютне. А если ты действительно ищешь
красоту, я могу проводить тебя к деве, голосу которой завидуют ангелы. Имя
ей - Лойсинн.
Ойнир нахмурился:
- Как мог певец дать клятву не петь? Разве может земля не родить а
небо не проливаться дождем? Клятва эта нечестива, и не стоит ее исполнять.
- Но я дал ее, и исполню, - возразил Тириэль. - Когда я услышал, как
поет Лойсинн, я понял, что мой голос жалок и смешон. Тогда и дал я эту
клятву.
- Одна красота не может быть лучше другой, - медленно проговорил
Ойнир. - Пусть эта дева поет прекрасно; ты сам - певец, и люди любят твои
песни. Твой дар дан тебе свыше, и отвергать его - кощунство. Поэтому и
сказал я, что эта клятва нечестива. Прошу тебя, забудь о ней и порадуй меня
своим пением. Я награжу тебя так щедро, как ты и не мечтаешь.
Тириэль в душе сам давно жалел о поспешной клятве. Петь для него было
величайшей радостью и, лишившись ее, он истосковался. К тому же, Ойнир с
первого взгляда пробудил в нем уважение и приязнь, и Тириэлю не хотелось
огорчать его отказом. Да и награда была бы очень кстати. Поэтому Тириэль
подумал немного и согласился. Он достал из заплечного мешка лютню, сел на
поваленное бурей дерево и запел песню о деве, провожающей суженного на
суровую битву.
Странное дело! Стоило ему только тронуть струны, как он почувствовал,
что в душе его родилась неведомая сила. А когда он запел, то словно сам был
той девой, ибо горечь разлуки и тоска звенели в его голосе. На мгновенье
Тириэль даже увидел всадника на боевом коне, выезжающего за ворота замка, и
белое пятно девичьего платья на стене. И когда голос его умолк под тихий
перебор струн, Тириэль не сразу очнулся, пораженный увиденным и испытанным.
Молча сидел он, погруженный в себя, когда услышал мягкий голос Ойнира:
- Да, Тириэль, ты достоин зваться бардом! Давно никто не приносил мне
такой радости, как ты сейчас. Прошу тебя, спой еще что-нибудь!
Тогда Тириэль запел о ратнике, князь и дружина которого полегли в
жестокой сече, а он, единственный, успел укрыться в лесу. И вновь сила
пришла к барду. Он видел поле, над которым каркали вороны, и множество
мертвых витязей в изрубленных доспехах. Он видел, как один из них,
израненный, проливает слезы и стенает у лесного ручья. И голос Тириэля был
полон мужественной скорби, словно он сам был тем ратником. А когда он допел
до конца, Ойнир сказал ему:
- Прекрасна песня, прекрасен певец! А теперь позволь мне высказать
последнее желание. Давно мечтаю я услышать песню, сложенную в этих краях -
о королеве эльфов, полюбившей смертного. Прошу тебя, спой мне ее!
- Нет! - воскликнул Тириэль. - Попроси меня спеть любую другую
песню, и я с радостью исполню твое желание. Но эту песню пела Лойсинн, когда
я ее встретил, и мне никогда не превзойти ее искусство. Ты убедил меня