"Сергей Адамович Колбасьев. Джигит ("Бахметьев" #2) " - читать интересную книгу автора

может. - Гакенфельт сука, - ответил Борщев, но Мищенко не обратил на него
внимания.
Он считал его ничтожеством и до споров с ним не снисходил.
- Гад, - не отрываясь от своей брошюры, поддержал Левчук.
- Ты! - властно остановил его Мищенко. - Что ты понимаешь? Старший
офицер - это такая должность, что - хочешь не хочешь - нужно быть гадом.
- Самая форменная сука, - повторил Борщев.
- Да что ты! - И Лопатин закачал головой. - Разве можно его такими,
словами обзывать? Он же такой хороший человек, что даже сказать нельзя. Я
вот помню его еще в экипаже. Там он, конечно, старшим офицером не был, но
морду бил здорово.
Такой разговор председателю судового комитета нужно было оборвать на
месте.
- Тебе? - резко спросил Мищенко и всем своим телом перегнулся через
стол.
- Мне, - спокойно ответил Лопатин и в упор взглянул на Мищенку. - Два
раза.
Сразу наступила тишина. За бортом глухо шипела вода, и, точно огромное
сердце, бились винты. Левчук, опустив брошюру, насторожился, и Плетнев на
мгновение приостановил свое шитье.
Теперь оставалось только сделать вид, что все это несущественно.
Откинувшись назад, Мищенко зевнул и прикрыл рот рукой.
- Уж ты расскажешь! - Еще раз зевнул и изо всей силы потянулся. - Пойти
покурить, что ли?
- Пойди, - согласился Лопатин, но Мищенко ему не ответил. Молча надел
фуражку и, пригнувшись, чтобы не удариться головой, вышел в дверь.
Плетнев откусил зубами нитку. Его работа была сделана мастерски. Шов
получился превосходный.


8

Гладкое, широкое море и четко очерченный горизонт. Совершенный мир и
спокойствие, но на крыльях мостика стоят неподвижные люди и не отрываясь
следят за скользящей навстречу водой. И в любой случайной ряби, в любой
чайке, севшей на волну, чудится перископ неприятельской подлодки.
Смотрят специальные наблюдатели, смотрят сигнальщики и смотрит сам
вахтенный начальник. Смотрят, пока в сверкающем поле бинокля не начнут
плавать мелкие черные точки и качающиеся радужные круги. Тогда на мгновение
опускают бинокли, щурятся или протирают глаза и снова смотрят.
У самого мостика гулко шумит первая труба. Временами из нее
выбрасываются огромные клубы черного дыма, а это никуда не годится. Дым
могут заметить те, кому вовсе не следовало бы его видеть.
- Вахтенный! Узнать в первой кочегарке, зачем дымят?
И вахтенный отвечает:
- Есть!
Курс проложен почти по самой кромке своего минного поля, но это не
страшно. И собственное место, и место заграждения известны совершенно точно.
Хуже другое: здесь могут оказаться и чужие мины. Неприятельские лодки
несколько раз пробирались в тыл и ставили заграждения даже у самого