"Сергей Адамович Колбасьев. Большой корабль" - читать интересную книгу автора

политическая литература почему-то состояла из ста экземпляров стишков
Василия Князева.
При джокерном мучении выход только один: издать горестный вздох и
бросить карты. Поэтому, а также по его личной просьбе я с горестным вздохом
откомандировал Демина в Балтику, где под твоим руководством..."

Чтение внезапно было прервано глухим ударом и звоном стекол. Опустив
письмо, Ирина Сейберт взглянула в окно.
- Как вы думаете, он скоро кончит рваться?
Но Демин думал о другом. От неожиданности он вздрогнул и выронил
фуражку. Наклонился, чтобы ее поднять, чуть не опрокинул стул и выпрямился
настолько смущенным, что отвечать не мог.
Ирина улыбнулась. Улыбаясь, она совсем так же морщила нос, как ее брат,
командир "Розы Люксембург". Это сразу успокоило Демина.
- Форт Петр, - сказал он. - У них рвутся мины.
- Знаю, - кивнула головой Ирина и задумалась. Перед ней с фуражкой в
руках стоял исключительно хороший парень. Светлоглазый, светловолосый и без
всякого клешного шика. Кем он мог быть до службы?
- Вызнаете, что такое джокерное мучение? - вдруг спросила она.
- Никак нет, - ответил он, густо краснея.


2

Верблюд взял свои карты и, медленно выжимая одну за другой, стал их
просматривать. Кривцов свои развернул сразу, развернув, пересортировал, а
потом, точно примериваясь, два раза осмотрел ставки на столе. Он был плохим
игроком.
- Джокерное мучение? - спросил старший артиллерист Поздеев, человек с
темным, покерным лицом.
- Не разрешаю, - ответил Кривцов.
- Пять, - заявил Верблюд, и стол вздрогнул от гулкого удара снизу.
- Здорово, - сказал механик Лебри. - А что будет, когда рванет тротил?
- Будет много здоровее, - ответил минер Растопчин.
- И еще пять, - подтвердил Поздеев.
Этот разговор происходил на Горячем Поле, в номере седьмом. Не на
известной неспокойным населением площади островного города, а на другом
Горячем Поле, на поперечном коридоре над турбинами последнего линейного
корабля, действительно горячем от этих турбин.
Седьмой номер, следовательно, был не домом, а каютой, и в нем собрались
последние покеристы. Хозяин его, прозванный Верблюдом, вахтенный начальник
Алексеев, всегда держал открытой свою гостеприимную дверь гофрированной
стали, тем самым преследуя не только вентиляционные, но и политические цели.
Разве можно было заподозрить в азарте сидящих в открытой каюте,
играющих в игру, явно непохожую на железку, называемую "викжель", или на
двадцать одно, и расплачивающихся круглыми медными номерками четвертой роты?
Разве можно было угадать, что каждый такой номерок стоил пять рублей - ровно
столько же, сколько два десятка "Гражданских" папирос?
И покер шел по кругу упорной борьбой тяжелых комбинаций, длительным
разрешением обязательных игр, блефами, полным напряжением и суррогатом