"Сергей Адамович Колбасьев. Салажонок " - читать интересную книгу автора

спускать под откос белые поезда и не без успеха громил неприятельские обозы.
Он одновременно с Махно изобрел пулеметы на тачанках и снабжал свои боевые
колесницы соответствующими надписями: впереди - "Черта лысого уйдешь" и
сзади - "На-кась, выкуси". Кормили в его отряде превосходно.
Лето и зиму Васька провоевал в должности разведчика, подручного при
пулемете, помощника кашевара и вообще партизана широкой специальности. К
весне белый тыл ушел в Крым, в бутылку, куда залез последний генерал -
Врангель. Дело партизанщины окончилось, но охота партизанить осталась.
Чигирь решил переметнуться к белым, и переметнулся бы, если бы его ближайший
друг и помощник, кузнец Сашка Дрягалов, вовремя его не пристрелил. Постреляв
еще немного, Дрягалов отвел отряд разоружаться в Мариуполь. Таким образом, к
первому мая тысяча девятьсот двадцатого года Васька оказался в абрикосовом
саду на горке над Мариупольским портом.
Абрикосов еще не было, а потому все Васькино внимание было обращено в
сторону моря. Он видел его впервые, но был разочарован - оно лежало
совершенно гладкое и пустое.
Справа синей неинтересной полосой тянулась Белосарайская коса, слева и
впереди просто ничего не было. Васька зевнул, прикрывая рот рукой,
повернулся и пошел. Он определенно был недоволен всем на свете, и в
особенности слишком горячим солнцем.
В чертовом полупальто можно было задохнуться, но снимать не годилось:
не было рубахи. От адской жары хотелось пить, а пить было нечего. Кончилась
Васькина вольная жизнь, и неизвестно было, что делать и куда податься.
Неизвестно даже, куда пойти за пайком.
Может, в Красную Армию? Васька поморщился и замотал головой. После
вольной войны идти в работу? Шагать строем да слушать приказы? Новое дело!
Васька отлично знал, что его не возьмут. Скажут; мальчишка-партизан от
Чигиря и, может, такой же бандит. Но предпочитал думать, что сам не хочет.
Так было легче.
И все-таки было погано. Васька шел сквозь весенний сад и сверкающий
день со стиснутыми в рваных карманах кулаками. Он совершенно не
соответствовал первомайской природе, и она его раздражала.
- Сволочи! - вдруг вскрикнул за кустом высокий голос.
Это настолько совпало с Васькиным настроением, что он остановился и
даже открыл рот.
- Прохвосты! - добавил голос и продолжал стремительным нагромождением
яростной, почти непонятной брани. Васька выслушал до самого конца и, только
когда у ругателя перехватило дыхание, шагнул вперед.
За кустом, поставив ногу на камень, стоял замечательный военный моряк с
крепко напомаженным коком над свирепым лбом, с открытой волосатой грудью и
непомерным клешем, перекрывавшим ботинки.
- Что такое? - спросил Васька.
- Что? - возмущался военмор. - А то самое! Управление военного порта,
обмундирование первого срока за счет республики!
- Ты чего ругаешься?
Военмор топнул ногой о камень. От этого его ботинок коротко шлепнул
подошвой.
- Вот что! - понял Васька. - Подошва, значит. А ты ее проволокой, - и
показал на собственные ноги.
- Портовые крысы! Холеры! - снова разъярился военмор.- Разве это товар?