"Сергей Адамович Колбасьев. Салажонок " - читать интересную книгу автора

очень любил геройствовать, а потому сразу оживился:
- Посмотрел бы ты, парнишечка, нашу морскую войну, не то запел бы. Тут
тебе штормяга такой, что чуть ногами кверху не ставит и через мачты волной
хлещет, а мы ему прямо в рожу идем. И я на штурвале стою - я рулевой! Или
кроют нас из двенадцатидюймовых - один снаряд сто пудов весит!
Стопудовый снаряд значительно превышал существовавшие в
действительности, но на Ваську подействовал" Военмор Суслов купался в
отраженных на Васькином лице лучах своей славы. Его наслаждение было тем
более полным, что ни разу в жизни он не слышал двенадцатидюймовой стрельбы и
за всю службу с восемнадцатого года совершил только один морской поход: с
правого берега Невы на левый.
- Пойдем, браток, к нам на "Республиканец". Чаю дам, - ласково сказал
он и, подумав, добавил: - С хлебом.
"Республиканец" стоял у стенки и был самым обыкновенным буксиром, по
случаю войны переименованным в сторожевое судно. На корму ему поставили
семидесятипятимиллиметровую, под мостик два пулемета. Борта, трубу и рубку
окрасили серым цветом. Команду набрали новую из военморов, но командира, за
недостатком в эшелонах комсостава, оставили прежнего. Комиссара назначить
еще не успели.
Командир Апостол Константинович Мазгана плавал на своем суденышке
семнадцать лет, знал каждую его заклепку, но в перекрашенном и вооруженном
виде его боялся. Он никак не мог привыкнуть к его новому имени, никак не мог
понять своей новой службы, от нервности все время пил чай и распоряжался. Он
чувствовал себя очень несчастным.
- Товарищ! - заволновался он, увидев на стенке Суслова. - Зачем же это
вы ушли гулять? Вам как раз нужно было заступать на вахту, разве же это
можно?
- Идем, что ли? - предложил Суслов Ваське. Он был горд своим неверно
понятым званием военмора и штатского командира Мазгану не уважал.
По узкой сходне они спустились на палубу. Среди досок от разбитых
ящиков, в угольной пыли, оставшейся после погрузки, валялись еще не
разобранные брезентовые чемоданы, - часть команды прибыла всего несколько
минут тому назад. Корабль был неорганизован и бестолков, но Васька этого не
заметил. Он с опаской смотрел на маленького, усатого и потного командира, но
тот, неожиданно забормотав, убежал к себе в каюту.
- Гуляешь, значит? - спросил Суслова коренастый моряк в рабочем
платье. - Любишь, чтобы за тебя другие служили?
- Служба! - возмутился Суслов. - Служба на такой калоше! На какой черт
служба, когда у Врангеля миноносцы и все прочее?
- А ты поменьше разговаривай, - спокойно посоветовал моряк в рабочем.
Его глаза неожиданно засветились, и Суслов сразу остыл:
- Да я, товарищ Ситников, ничего. Я только ходил в порт, а по дороге
подошву сорвал. Вот смотри, - и поставил ногу на машинный люк.
Моряк в рабочем платье, рулевой старшина Ситников, был старым моряком и
очень выдержанным человеком. Никому ни разу худого слова не сказал, и тем не
менее весь "Республиканец" его побаивался. Звали его не иначе, как товарищ
Ситников, или по имени и отчеству - Павел Степанович.
Он осмотрел ботинок и поковырял ногтем подошву. Потом выпрямился.
- Кожа в целости. Получи у Бравченко парусной нитки, прошей и заступай
на вахту.