"Андрис Колбергс. Тень (Роман)" - читать интересную книгу автора

проверю заодно несколько адресочков поблизости. Где-то тут один
неплательщик алиментов скрывается.
Распрощались.
Подымался туман, встречные машины шли с ближним светом, чтобы быть
заметнее.
Вазов-Войский сидел нахохлившись и всю дорогу смотрел в заднее
зарешеченное стекло.
Допрос почти ничего не дал.
Битых два часа следователь Даука путал Вазова-Войского вопросами и
ставил ему логические ловушки, но тот и не собирался признаваться.
Единственно, появились какие-то вехи, указывающие направление дальнейших
поисков. Когда Виктору необходимо было о чем-то умолчать, он пользовался
ответом, который казался ему универсальным средством от всех бед.
- Не знаю, - говорил Вазов-Войский. - Не помню, бухой был.
Даука записал всю беседу на магнитофон и то же самое запечатлел на
бумаге. Он не старался что-либо доказывать задержанному, только спрашивал
и спрашивал, чтобы потом, в одиночку, не спеша проанализировать его
ответы и наметить схему дальнейшей работы. На втором допросе он прижмет
Войского как следует; доказательств для осуждения достаточно, парень
знает, что за чистосердечное признание наказание смягчают, так что,
возможно, расколется. Во всяком случае, он не похож на тех твердолобых,
которые на следствии с перепугу твердят, что белое это черное, и только
на суде рыдают горючими слезами, надеясь на смягчение приговора.
О том, что совесть у допрашиваемого нечиста, говорило грустное
прощание с Марией и то, что у него слишком много этих "не знаю" и "не
помню".
- Сколько дней вы работали после выхода на свободу?
- Ни одного.
- Эта женщина что-то говорила про топливный трест.
- Мария? Это я ей нагородил, чтобы у нее полегчало на душе.
- Где теперь ваш отец?
- Не знаю. Где-то на Севере.
- Кому вы сказали, что поедете к нему?
- Чего не наплетешь в кабаке. Кодла в курсе, что мой старикан
большая шишка, вот я и гну, пусть думают: уедет Виктор и вернется с
мешком башлей, то-то гульнем! С таким заливом я еще месяцок мог бы
керосинить за их счет.
- Почему же вы обманываете своих дружков и не едете к отцу? -
спросил Даука с сарказмом.
- Я не знаю, где его искать... Он решил порвать со мной родственные
связи, еще когда меня в позапрошлый раз определили. Только не выписался,
чтобы оставить мне хибару. А сам ушел; высказал все, что обо мне думает,
а я ему - что думаю о нем, и наше вам с кисточкой. Мы даже не
переписываемся. Чесслово, я не загибаю. В колонии всю корреспонденцию
дотошно регистрируют, можете проверить. Если я по ошибке не сделаю
какой-нибудь девке ребенка, мой старикан останется без наследника и свои
почетные грамоты и деньги заберет в могилу; от встреч со мной он
отказывается. Да стань я хоть ангелочком, все равно не даст.
- Вы уже ангел. Вы все время меня в этом уверяете. Где вещи Беллы?
- Ничего не знаю, - отрезал Вазов-Войский, чванливо откинувшись на