"Андрис Колбергс. Тень (Роман)" - читать интересную книгу автора

когтями, но крыша благодаря почти что отвесному скату не поддавалась, и
вот наконец-то ему посчастливилось, и он с громыханьем погнал свой трофей
по черепичным ребрам, чтобы шмякнуть его о бетонную плиту тротуара.
Зайга встала, не включая свет. В одной ночной рубашке она стояла у
окна, вглядываясь в слабеющую тьму. На фоне неба скорее угадывались, чем
виднелись раскачиваемые ветром верхушки сосен. Ночь прошла, она ни на миг
не сомкнула глаз.
Ей привиделся рассвет у моря, накатывающие на берег громадные
белопенные валы.
И снова - он. Сгинь, Райво Камбернаус, проклятый! Хочешь, на колени
перед тобой стану, только оставь меня! Сгинь! Я давно все забыла! Ты мне
ничего не должен! Прошу тебя, уйди! Прочь, прочь!
Она вдруг что-то вспомнила и спустилась в гостиную. Странно, в
камине под пеплом еще тлели два уголька, как настороженные глаза
притаившегося зверя.
Ощупью Зайга добралась до выключателя, и люстра вспыхнула белым
ослепительным светом.
Она выдвинула средний ящик буфета, где хранилось столовое серебро
старой Кугуры и тупоконечные нержавеющие английские ножи с черенками из
слоновой кости, нашарила в глубине и достала крупноформатный конверт.
Она выкладывала из конверта записки, фотографии, газетные вырезки,
рассматривала их, комкала и бросала на тлеющие уголья. Год любви с Райво.
Нацарапанные наспех записки, которые он оставлял у дежурной по общежитию,
когда переносилось свидание; несколько писем Зайге, адресованных в
колхоз, куда ее посылали на уборку урожая, или в родной городишко, откуда
она под любым предлогом мчалась назад, в Ригу; газетные вырезки разного
формата - она собирала все, что писали о Райво и его команде;
любительские и профессиональные фотографии, сделанные во время
соревнований и после.
Бумага не хотела загораться, и ее пришлось поджечь спичкой.
Все растаяло в дыму быстро и бесследно.
Зайга поднялась к себе в спальню и мгновенно уснула.


Глава седьмая

После полудня Виктора Вазова-Войского в закрытом фургоне доставили в
следственный изолятор. Успели отвезти и в баню, где он встретил
Хулиганчика, который с видимым удовольствием тер себе живот горстью
мелкой древесной стружки. Его вместе с остальными сокамерниками привели
сюда заблаговременно, а Виктора и еще двоих поторапливали - всех
надлежало помыть и остричь до того, как послезавтра их определят на
жительство более продолжительное.
Хулиганчика жалели все, потому что никто, в том числе и он сам, не
понимал, как ему удается снова и снова попадать за решетку. Тюремные
стены видели и просто хулиганов, и настоящих башибузуков, но среди них,
пожалуй, не было ни одного, кто сидел бы за хулиганство шестой раз
подряд. К тому же этот несчастный по натуре своей был самым что ни на
есть сонным флегматиком.
- В последний раз, когда выходил на волю, решил поставить