"Сидони-Габриель Колетт. Преграда" - читать интересную книгу авторатолкаться сидя, и я отвернулась не столько из собственной скромности,
сколько из-за бесстыдного любопытства Массо к происходящему. Наконец мы подъезжаем к Ницце. Эта яркая гирлянда огней там, вдали, - Английская набережная, а на набережной находится моё временное жильё. Пусть это всего-навсего гостиничный номер, но зато я могу запереть на задвижку свою дверь, и меня не будут мучить запахи дурных духов. - Который час? Вопрос этот как-то сам собой сорвался с моих губ, когда мы проезжали мимо крошечного театра, название которого, обозначенное красными лампочками, освещает листву деревьев городского сада. Такой крошечный театрик! Там было очень хорошо в прошлом году, когда декабрьские ливни хлестали по тротуару, а вымокшие цветы мимозы качались на ветках, похожие почему-то на приклеенные перья. - Штраф! - кричит Майя. - Она спросила, который час, и одним луи ей не отделаться! - А кому их давать? - поинтересовался Массо. Такси остановилось перед входом гостиницы "Империал", но неподдельное изумление не даёт Майе сразу выйти. - Как кому? Естественно, мне. Когда я с вами, кому ещё можно давать деньги? Разве не ясно? Жан пожимает плечами и молча соскакивает на тротуар. Нет таких ранящих слов, таких гибких розог, которые вылечили бы Майю от её врождённого порока: она всему знает цену и занимает у всех деньги; всё, что видит, она тут же оценивает во франках и луидорах. Вернись она с царского обеда, она не воскликнула бы: "Стол так и ломился от цветов и фруктов", а выразилась бы стояло не меньше чем на пятьдесят луи..." Майя пользуется чужим кошельком не как мошенница, а как какая-нибудь важная гостья, которая первой берёт с каждого блюда свою долю. Ну вот, наконец-то мы вернулись! Вернулись ещё раз. Прибыли домой, нагруженные мехами и очками, словно полярные исследователи, хотя на самом деле проехали каких-нибудь жалких сто километров по прибрежному шоссе. Мы жмуримся от яркого света в вестибюле под любопытными взглядами англичан - холостяков с короткими трубками и игроков в рулетку - двадцать су на пятый номер, двадцать су на десятый и... ну пусть на сороковой, хоть на него никогда не выпадает. Все они ужинают вовремя и уже вышли из ресторана. Для этой весьма неизысканной публики Майя снимает свою шиншилловую шапочку и встряхивает волосы, из которых дождём посыпались шпильки в соответствии с правилами поведения той, что говорила про себя: "Ну где вы ещё такую найдёте?", и Жан поощряет её резким ударом носка башмака по голени. Массо, вполне равнодушный не только к моде, но даже к нормам приличия, зевает так, что у него слёзы выступают на глазах, а бородка упирается в причудливый воротник в стиле Медичи его пальто из зелёного сукна. Массо видит своё отражение в зеркале, растягивает губы в особую улыбочку и, наклонившись ко мне, говорит доверительно: - Генрих Третий. Лифт, кажется мне, что-то долго не спускается... Я испытываю чувство неловкости от откровенного любопытства, с которым нас разглядывают эти иностранцы, должно быть задаваясь вопросом: "С кем из этих двоих мужчин поднимается та из женщин, что помоложе?" |
|
|