"Сидони-Габриель Колетт. Неспелый колос" - читать интересную книгу авторастаршей: на круглом загорелом личике, увенчанном снопиком прямых светлых
волос, сияли голубые глаза, сжатые кулачки благовоспитанно покоились около тарелки. Два одинаковых белых платьица из органди с воланами, отглаженные и накрахмаленные, топорщились на сёстрах. "Воскресное утро на Таити, - ухмыльнулся про себя Флип. - Никогда не думал, что она может быть так некрасива". Мать, отец и тетушка Вэнк, родители Флипа и он сам сидели вокруг стола в зелёных свитерах, полосатых фланелевых куртках и пиджаках из тюсора. Здесь же присутствовал заезжий парижанин. В загородном доме, нанимаемом обоими семействами, царил утренний аромат горячих булочек и мастики для натирания пола. Среди по-пляжному одетых взрослых и смуглых детей седеющий господин, прибывший из Парижа, выглядел каким-то хрупким, бледным и по-городски нарядным иностранцем. - Как ты изменилась, малышка Вэнк, - произнес он так, что было ясно: это комплимент. - Это ещё как посмотреть! - раздражённо пробормотал Флип. Приезжий склонился к уху матери Перванш и вполголоса зашептал: - Она делается просто восхитительной! Неотразимой! И двух лет не пройдёт... вот увидите, сколь я прав! Вэнк расслышала слова гостя, очень по-женски стрельнула взглядом в его сторону и улыбнулась. Пурпурные губы приоткрыли полоску ослепительно белых зубов, глаза, своей синевой напоминавшие барвинки, в честь которых её нарекли, полускрылись под светлыми ресницами. Флип был прямо-таки ошарашен: "Ба! Что это на неё нашло?" В затянутой штофной тканью гостиной Вэнк подавала кофе. Она уверенно особое обаяние уверенной в себе акробатки. Когда порыв ветра опрокинул хрупкий столик, она ногой придержала готовый повалиться стул, подбородком прижала к груди кружевную салфетку, уже было подхваченную воздушным потоком, и всё это - не прекращая идеальной струйкой наливать кофе в чашечку. - Вы только посмотрите на неё! - воскликнул очарованный гость. - Настоящая танагрская статуэтка. Он заставил её пригубить шартреза, спросил, многим ли вздыхателям она уже успела разбить сердце в казино Канкаля... - Что вы, какое казино! В Канкале нет казино! Она смеялась, показывая ряд ровных крепких зубов, кружилась, как балерина, на носочках своих белых туфелек. Вместе с кокетством в ней проснулась женская хитрость: она вовсе не смотрела на Флипа, сидевшего насупленно в углу за пианино и огромным букетом синеголовника, что торчал из медного кувшина, и исподтишка следившего оттуда за всеми её эволюциями. "Я ошибался, - признался он себе. - Она чудо как хороша. Вот так новость!" Пока заезжий гость под аккомпанемент фонографа предлагал обучить Вэнк новому танцу "баланчелло", Флип выскользнул наружу и побежал на пляж. Там он плюхнулся во впадину между дюнами, уткнувшись лбом в скрещённые на коленях руки. Но и под смеженными веками не померк новый облик Вэнк, исполненной чувственной дерзости, приобретшей невесть откуда притягательную телесную округлость, блиставшей во всеоружии кокетства и лукавой строптивости... - Флип! Вот ты где, Флип! А я тебя искала... Что с тобой? Запыхавшись, юная чаровница опустилась рядом с ним и запустила пальцы в |
|
|