"Дмитрий Григорьевич Колокольцов. Экспедиция в Хиву в 1873 году " - читать интересную книгу автора

и никогда не забуду тех любезных отношений, в которых я находился к этому
замечательному своею порядочностью обществу офицеров.
В холодную погоду люди идут скоро; пройдя более половины пути, я
полагал сделать привал, но проливной дождь, глинистая слякоть и
необыкновенный холод гнали нас вперёд. [382] Приостановившись, и пропустив
мимо себя отряд, равно и большую часть верблюдов, я почувствовал ощущение,
похожее на замерзание; поводья вываливались из рук, ноги коченели... Я
поскорее догнал передних, соскочил с лошади и пошёл в числе прочих, все
офицеры были спешены, и тут я увидел, до какой степени все, и люди и
животные, дрожа от холода, спешили впереди... Но, куда мы спешили?. Все
знали, что, кроме нескончаемой и бурной степи, на месте ночлега нет ничего.
Тем не менее, отряд шёл весьма скоро, особенно, когда подполковник барон
Аминов сообщил, что остаётся только около трёх вёрст до ночлега, и что на
ночлеге мы найдём заготовленный хворост, привезённые дрова для варки пищи и
степную, идущую на топливо, траву. Услыхав, это, люди заторопились ещё
более. Но, как нарочно, вдруг завернул сильнейший буран. Небо разразилось
снегом и, вслед затем, градом... вихрь обхватил всю степь и произвёл
какой-то хаос в атмосфере... Окоченелые, мы бежали к видневшимся вблизи
огонькам, - то было место ночлега, где передовые казаки развели огонь. Отряд
захватил весь горючий материал, заготовленный для всех четырех эшелонов,
люди зажгли такие костры, каких, я полагаю, в этих местах, с покон века,
видано не было. Наша одежда, с утра смоченная дождём, до такой степени была
охвачена морозом, что все наши пальто, до другого дня, стоймя стояли на
земле, представляя картину какого-то безголового строя... Верблюдов я
потерял порядочное число, а тюки, когда на другой день были подобраны,
оказались совершенно обледенелыми, верёвки пришлось перерубать топорами.
Костры на биваке были разведены моментально. Весь отряд, сами себя и
друг друга, стали оттирать, отогревать и не давать друг другу засыпать. К
особенной чести гг. офицеров первого эшелона, я должен отнести ту заботу и
попечение, которые они принимали для сохранения каждого человека своей части
в то время, когда сами находились в том же положении окоченелых.
С наступлением ночи, вихрь отчасти прекратился и остаток её прошёл в
деятельном отогревании и оттирании друг друга. На утро оказалось несколько
ознобившихся, но, благодаря Бога, ни одного замёрзшего, кроме двух лаучей
туземцев, которых спасти не было возможности.... Мы их предали земле.
На другой день, утро было свежее, хотя и без вихря, но ветер дул
холодный. Солнце проглядывало сквозь густой туман, ветер подавал надежду на
прояснение погоды. Действительно, [383] после полудня, солнце заблистало и
начало пригревать. Люди стали расходиться из кучек и разбрелись по позиции;
эта картина сильно напоминала мошек, пригретых теплотою и вылезающих из
щелей.
По данной мне инструкции, с места ночлега Нурек, я должен был, на
другой день, выступить далее в пять часов утра; но, вследствие застигшей нас
бури, я не имел возможности этого исполнить, так как на другой день всё было
ещё до такой степени обледенелым, что я не мог вьючиться, почему и решился,
на свою ответственность, дать отряду днёвку, о чём в полдень, 14-го числа,
послал донесение с джигитом, который, возвратясь, привёз мне одобрительное
разрешение главного начальника и известие, что на реке Клы войска и главная
квартира потерпели тоже порядочное крушение.
На третий день, 15-го марта, вверенный мне эшелон совершенно оправился