"Александр Колпаков. Гриада" - читать интересную книгу автора

настоящая тарабарщина. Петр Михайлович стал жестикулировать, давая
понять, что мы ничего не понимаем. Элц знаком приказал всем умолкнуть.
Я заметил, что гриане беспрекословно слушаются его.
"Что бы вы хотели сейчас делать?" - спросил нас экран (вернее,
Элц).
- Спать, - буркнул я, ибо страшно устал; к тому же сильно клонило
ко сну после плотного обеда.
Самойлов удивленно посмотрел на меня, но потом согласился.
Сопровождаемые толпами зевак, мы стали спускаться по бесконечным
эскалаторам внутрь восьмигранного здания, оказавшегося, как я узнал
впоследствии, не то грианской Академией наук, не то высшим органом
власти. По-гриански этот дом назывался несколько странно - "Кругами
Многообразия".
Через два часа мы уже спали в отведенной нам комнате, утомленные
необычными впечатлениями.
...На другой "день" спозаранку нас взяли в работу ученые. Я беру
слово "день" к кавычки, поскольку здесь это было чисто условное
понятие. День на Гриаде царил всегда. Если грианское солнце регулярно
всходило и заходило, то второе светило - центр Галактики - вечно сияло
на одном и том же месте небосвода. Темноту же в своих жилищах и городе
гриане, вероятно, создавали искусственно: когда мы вчера ложились
спать, один из них нажал диск около двери, и прозрачные стены нашей
комнаты сразу стали черными как сажа. Наступила глубокая темнота,
располагающая ко сну.
Едва мы позавтракали, как десяток гриан бесцеремонно вошли в нашу
комнату и с помощью "переводчика" предложили нам идти на "занятия".
- Какие занятия? - спросил я. Это слов сразу нагнало на меня
скуку, ибо я жаждал зрелищ и путешествий.
- По грамматике и лексике языка, - ответил сухопарый высоченный
грианин с густой огненно-рыжей шевелюрой и громадными миндалинами
иссиня-черных глаз. Через все лицо у него проходил странный
раздвоенный шрам.
- Эти занятия нам крайне необходимы, - сказал Петр Михайлович,
заметив гримасу недовольства на моем лице. - Чем скорее мы овладеем
программированием, тем быстрее узнаем о вещах, которые нам, возможно,
и не снились.
Пришлось несколько недель париться над составлением простейших
программ перевода с грианского языка на наш. Если Самойлову это
давалось сравнительно легко, то для меня представляло настоящую
абракадабру; обучал нас сморщенный старый грианин неопределенного
возраста: я убежден, что ему было двести или триста лет.
Однажды нас привели в центральный зал Кругов Многообразия, где
сидело не менее тысячи гриан в странных треугольных ермолках из
голубой пластмассы. Мы снова разместились перед экранами больших
лингвистических машин еще более сложного устройства, чем те, которые
применялись на платформе в день нашего прибытия. Потянулись долгие
часы утомительных расспросов о Земле, о ее общественном строе, о
развитии науки и техники. Больше отвечал Петр Михайлович. Он сразу
нашел общий язык с учеными и, сев на любимого конька, пустился в
малопонятные рассуждения о свойствах пространства-времени, так
-->