"Наталья Колпакова. Лучший из миров " - читать интересную книгу автора

не подсуетилось. Конечно, оно заботилось исключительно о себе, и все же...
И все же это существо надо найти. Зов вернется. Дан знал, что не
успокоится, пока не нашарит, не набредет в огромном городе на невидимый
след, пока не сблизится с жертвой настолько, чтобы почуять ее вмурованным
намертво в личность инстинктом. Он должен поймать оборотня. Поймать
проклятую тварь. Поймать, чтобы...
Чтобы что?

Холодно. Страшно. Пусто. Эта пустота, тишина, покинутость, эта дыра в
душе, вот что изматывало больше всего. Высасывало. Лишало последних сил,
отнимало надежду. Не привыкла. Не умею. Братья! Сестры! Мир духов, мир
чудовищ, мир безжалостных монстров - легенды не лгут, старики не пугают
малышей сказочками - он действительно ужасен, этот мир! Как худшая из самых
жестоких сказок. Как самый страшный сон, только еще страшнее.
Да иначе и быть не могло. Преграда непроницаема, ни один Голос Души не
способен пробиться, нащупать, дотянуться, влить силы. Все знают об этом,
даже младенцы, не умеющие толком встать на четвереньки. Теоретически... Но
как это можно выдержать?! И как они - эти, другие - выдерживают свою
безнадежную оторванность, свое беспредельное одиночество - всюду, всегда,
вечно?
Омертвелую корку самого черного, самого безнадежного отчаяния прокололо
горячее, живое сочувствие, и, словно вытек гной, Тейю стало чуть легче.
Сочувствие целебно. Ненависть губительна.
Здесь ненависть была повсюду - вялая, придавленная, гаденькая, но все
же ненависть. Она давила на плечи, туманила рассудок, горькой слюной
разъедала язык. Тейю рухнула на колени, коснувшись земли уже лапами, и
принялась жадно лакать грязную воду. Ее мутило. Напившись, она подняла
узкую, по-человечьи осунувшуюся морду, и нервно огляделась. Пустой, гулкий,
как колодец, двор. Окна нижних этажей затянуты бельмами грязи. Несколько
мертвых чудовищ рядком: одно медленно остывает, потрескивая, от челюстей
валит пар, бока откормленно лоснятся. Мертвые, а носятся как угорелые. Тейю
осуждающе оскалилась. Мертвые должны вести себя достойно, мирно покоиться да
являться на Зов Души для совета или поклона, а не мельтешить, разбрызгивая
грязь.
Мимо шмыгнула крупная сутулая собака. Вваленные бока, маленькие желтые
глаза почти без выражения. На секунду они встретились взглядами, и Тейю
заколебалась, раздираемая желаниями кинуться навстречу или метнуться прочь.
Но собака сама приняла решение - втянула запах, недоуменно взлаяла и
ретировалась.
Переднюю лапу дернуло болью. Тейю вскрикнула и поднялась в рост, в
испуге уставясь на ладонь. Из нее торчал узкий, как корочка льда, осколок
стекла, сочилась кровь, и тело внутренне вопило от ужаса и непонимания. Что
это такое? Что вторглось в нее? Агрессор не заговаривался, не выходил, не
повиновался. Он вообще не слушал никаких уговоров. Глухой. Мертвый.
- Что, поранилась?
Демон. Щуплый, вонючий. Грязный весь, и голова, и руки, и многослойная
шкура. Как собака. Он и смотрел почти как та собака, без выражения, и его
мысленная речь была едва окрашена серым.
- Дай посмотрю.
Тейю послушно протянула руку. Понимать их нетрудно. Еще немного, она и