"Александр Колотило. Афганистан идет за нами вслед " - читать интересную книгу автора

сплюнуть и сразу же потерял сознание. Все произошло буквально за две минуты.
Надо было чем-то перевязать ногу, мы посмотрели, там кусок мяса вырвало
с кулак величиной, а бинта ни у кого нет. Я крикнул наводчику "бээмдэ",
чтобы дал пакет. А он то ли испугался, то ли найти сразу не смог. Минуты три
возился внутри. А тут лупят со всех сторон...
Наконец перевязали, положили Медведя в "бээмдэ" и помчались в
госпиталь. Машину бросили у поста. Надо было быстрее, а тут то завалы, то
еще что. Приехали. Седов и Ласкин с солдатами понесли Медведя в
операционную. Меня не пустили, я остался у машины. Ждал с четверть часа.
Вдруг смотрю, выходит Сашка и вытирает рукавом глаза. У меня внутри все
оборвалось. Какое-то состояние... Все вижу, все понимаю, а пятка левой ноги
начинает неметь, отниматься, чувствую, сейчас упаду.
"Умер", - прошептал Саня и заплакал. Стою и не замечаю, что и у меня
самого слезы текут...
Степанов тяжело вздохнул. Закурив, посмотрел поочередно на Терентьева и
Батурина. Те оба отвели разом в стороны глаза. Вдруг Алексей заметил, что в
палатке нет Ларченко, Савичева и Тонких.
- Где эта братия? - кивнул он вопросительно Терентьеву, показывая
кивком головы на закуток, где три солдата обычно спали вповалку.
- В комендантской роте место освободилось, сами захотели туда уйти. Там
хоть нары сделали, все ж не на земле... Да и не так тесно...
- Хорошо, - кивнул головой Степанов.
Он в палатке был старшим по званию, а значит - начальником, командиром.
И, конечно же, за всех отвечал.
- Мы останемся здесь, можно? - попросил водитель Коля Мартынов. -
Привыкли уже с Саней. У "комендачей" - там целый колхоз. Да и ротный...
Степанов посмотрел в простое русское лицо парня, увидел выступившие от
волнения на веснушчатой коже красные пятна, и у него в груди защемило. Ведь
сегодня Николай видел смерть, две пули шли точно в него. Не останови он
машину, могли бы недосчитаться не только Алешки Медведя...
- Коля, родной ты мой, да о чем речь... Мы же здесь все одинаковые. Что
я, офицер, что Терентьев, что Батурин, что вы... Теперь как братья. Да что -
"как"?!. Мы братья и есть. Сегодня убили Алешку - самого лучшего моего
друга... - голос у Степанова задрожал. Но он, справившись с волнением,
продолжал:
- Я потерял Алешу, а нашел себе нового друга. Ты был с ним до
последнего. Ты теперь мне роднее брата... У меня никогда его не было...
Вернее, был. Старший. Умер в детстве. Мне брата заменил Медведь. Теперь и
его не стало... Знаешь, как мне сейчас... Давай дадим слово не забывать друг
друга. Если вернемся в Союз, вместе с тобой приедем на Алешину могилу. Как
родные братья... Его родные бра-тья...
- Спасибо вам, товарищ старший лейтенант, - голос у Николая Мартынова
был готов вот-вот прерваться. - Я тоже... Тоже... Никогда-никогда... Если
вернемся...
- Коля, брось ты это: "старший лейтенант"... Здесь меня можешь звать
просто по имени. Ребята поймут. Так? - Степанов выразительно посмотрел на
Терентьева и Батурина.
- Что ты еще спрашиваешь?! - Терентьев даже вскочил с места. - Мы здесь
все под богом ходим. Сегодня Медведь, а завтра... Какие звания... Тут все
рядовые. Спим в этой палатке в покат... В один ряд...