"Виктор Колупаев. Жизнь как год" - читать интересную книгу автора

проломы, но дед Мороз не пришел. Кто-то не пускал его к нам. С другой
стороны был забор базара, пустого, замерзшего. Мы бы и здесь проделали
дыру, но нас прогнал сторож. Не очень-то мы испугались! У него вместо
одной ноги деревяшка, а раньше была тоже нога.
С третьей стороны не было никаких преград, но там шли все дома, дома,
сначала такие, как наша изба, а потом огромные, непонятные: один дом стоял
на крыше другого, и первый не разваливался. Я не понимаю, как это может
быть, и ни разу не заходил в них, хотя посмотреть из окна верхнего дома
очень хочется. Ведь там такая высота! Нет, с этой стороны дед Мороз не мог
появиться. Ведь он приходит из леса. Мы не раз пытались найти, где же
кончаются эти дома, но не могли. Или кто-нибудь начинал хныкать и
проситься домой, или нас легкими шлепками возвращали старшие братья.
С четвертой стороны был берег, крутой, высокий; мы катались здесь на
санках. И однажды чьи-то санки переехали мне голое запястье, пробороздив
его до крови. Но я не плакал. А один оголец прикладывал к ране снег. И
когда он становился красным, хватал новый комок. А все стояли и смотрели.
Рука замерзла, смотреть на нее стало неинтересно, и все пошли снова
кататься, я - тоже. Потом дома бабушка долго ругала меня, потому что я
испортил рубашку. Она парила ее и стирала. А потом я снова носил ее.
Здесь, на берегу, было наше место. Далеко-далеко виднелся лес. Весной
вода подходила к самым окнам, но потом исчезала, откатывалась. До реки
нужно было идти долго. Встречалось много озер. В них мы ловили гальянов.
Потом начинался лес, настоящий, дремучий, а за ним снова была река, но уже
настоящая, которая всегда, а не так, что только весной.
Я надеялся, что дед Мороз придет отсюда. Его можно будет увидеть
издали. Здесь хорошо видно, а он сам большой, большой. За спиной у него
мешок, в котором подарки. Подарки самые разные: сахар, леденцы, карандаши,
много старых газет, на которых можно рисовать. А что еще, я не знал. Но
само слово "подарки" мне очень нравилось. Кто-то из нас даже говорил, что
дед Мороз принесет пушки, танки, машины, самолеты. Я их еще никогда не
видел, но рисовал. Они получались у меня какими-то кривыми, некрасивыми. И
я не хотел таких игрушек. Мне нужен был карандаш и резинка. Карандаш,
чтобы рисовать, а резинка, чтобы стирать нарисованное и рисовать снова,
пока на газете не появятся дыры.
С дедом Морозом вообще какая-то странность. Он один, это я знаю. Он
ходит по домам и школам и всем раздает подарки. Это-то понятно. Вот он и
брату дал подарки: две булочки с сахаром. Но в этот же день он был еще и в
другой школе, и в третьей. И еще на фабрике, и еще на другой фабрике, и в
детском саду, и где-то еще. Он был один, но успевал сразу в несколько
мест. Тут было что-то непонятное. Дед Мороз - волшебник, добрый волшебник,
но как он может быть сразу в нескольких местах? Я уже знаю, что есть
время. Есть утро, день, вечер, ночь. И если я лечу на санках с горы, то не
могу в это же время греться у печки. Время было просто и понятно. А дед
Мороз делал со временем что-то странное. Он словно умножал его, делал
много времен, которые были одновременно. Этого постичь я не мог.
И еще одна странность. Как он поднимал мешок с подарками для всех? Нас
ведь в городе было много. Не унести столько. И я чувствовал, что если
каждому по карандашу, то это будет много-много. Может, он не сумел поднять
мешок, отсыпал немного, вот нам и не хватило. Но в такую несправедливость
я тоже не мог поверить.