"Виктор Колупаев. Сократ сибирских Афин, часть 2 (Фантастическая пародия) " - читать интересную книгу автора

любое количество этого самого счастья. Если в отрезке, например, миллион
точек, но потребуется, в целях победы коммунизма, найти место еще для одной,
то мы непременно найдем место и для нее, если для этого и потребуется
уничтожить все остальные точки.
Еще немного и я понял бы, как разрешить апорию Зенона, но существование
в одной точке пространства, не имеющей размеров, с Межеумовичем мне
почему-то было невыносимо и вовсе не потому, что он был обширнее меня. И
тогда я плюнул на все свои теоретические изыскания и восстановил мир из
нуля. И правильно сделал! Все они поеживались, отряхивались, облегченно
вздыхали, словно только что выпали из битком набитого автобуса. У Парменида
даже банка с рассолом раскололась. Лишь Межеумович вещал все далее и далее и
все глубже и глубже:
- Нельзя ограничивать свои безумные желания, - заявил Межеумович. -
Отмечая, еще на Заре, диалектическую природу движения, Отец и он же
Основоположник писал: "Движение есть единство непрерывности времени и
пространства и прерывности времени и пространства. Движение есть
противоречие, есть единство противоречий".
- Так как же, все-таки, разрешить это противоречие? - нехорошо
поинтересовался Зенон.
- А никак! - пояснил Межеумович. - Необходимо признать движение
абсолютным свойством материи. И точка! Движущееся тело побуждаемо, в
собственном смысле слова, движением.
Межеумович с победным видом осмотрел всех присутствующих.
- Постой, постой, милый мой! - сказал Сократ. - Зенон ведь не говорит,
что движение невозможно. Он утверждает, что, если пространство делимо до
бесконечности, то именно в этом случае движение невозможно. Ты же, храбрый
Межеумович, говоришь совсем о другом.
- Верно, что пройденный путь, по существу, делим до бесконечности, -
снисходительно согласился диалектический материалист, - но трудности, о
которых говорит Зенон, возникают только тогда, когда движущееся тело, так
сказать, пересчитывает точки или последовательности положения. Но в строгом,
партийном смысле оно этого не делает. Мы просто их проходим с высоко
поднятой головой и, поплевывая на них свысока, предоставляя, следовательно,
тебе с Зеноном заботу подразделять путь, пройденный нами на пути к
коммунизму, на сколько угодно частей.
- Тогда спорим на драхму, - сказал Зенон, - что самое медленное во
время бега не будет настигнуто самым быстрым. Ибо то, которое преследует,
должно сначала придти туда, откуда отправилось преследуемое им, так что
более медленное всегда должно быть несколько впереди. Если быстроногий
Ахиллес будет догонять черепаху и должен будет пробежать каждое место,
которое прошла черепаха, то он не сможет ее настичь.
Тут все обратили внимание на спящего прямо на траве Ахиллеса и упорно
тренирующуюся черепаху. Мне, конечно, стало жаль Ахиллеса. Я хорошо знал его
заносчивость и непомерное честолюбие.
Бегуна, хоть и с трудом, но растолкали. Выглядел он вялым и заспанным,
так что никто сначала не хотел делать на него ставку.
А я задумался над тем, в чем же состоит очередное затруднение,
предложенное Зеноном? Ясно, что оно возникает вследствие заданного между
состязающимися расстояния. Ахиллес должен пройти то расстояние, которое
отделяет его от черепахи, когда он начал преследование. Чтобы преодолеть