"Сергей Комаров. Мысль виновного" - читать интересную книгу автора

- За что ты, Паша, брата моего убил? - тихо спросил я, уничтожая
реальность вокруг, чтоб ничего не мешало ему сосредоточиться и дать мне,
наконец, такой долгожданный ответ.
- Да не убивал я твоего брата, - отмахнулся он. - Это Суслик со
Спицыным... случайно. Я просто хотел, чтоб ты хоть раз почувствовал то, что
чувствовал я в течение всей своей жизни...
Даня продолжал еще чего-то говорить, но я его уже не слышал, быстро
удаляясь в черную пустоту. Он не убивал Сережку, и не знал точно, кто именно
из его дружков это сделал, а больше мне от него ничего не было нужно.
Не теряя времени, я моментально представил себе Суслика, но, открыв
глаза, обнаружил перед собой лишь стену собственной комнаты. А как насчет
Спицы?.. Тоже пусто. Еще раз, и еще... Ничего.
- Не получится, - прозвучал в моей голове голос демона. - Они спят.
Я посмотрел на будильник. Три часа ночи... Черт!
Воодушевление победой над разумом Данилова никак не давало мне покоя. Я
снова закрыл глаза и попытался представить себе лицо своей следующей цели,
но встретил лишь недовольную физиономию моего проводника.
- Ты зря расходуешь мои силы, - проворчал он. - Они давно спят... Да и
ты уже с трудом соображаешь. Тебе надо отдохнуть.
"Я все равно не могу заснуть", - подумалось мне.
- На это моих полномочий хватит, - сощурился демон. - И я тебе,
пожалуй, помогу.
Спасительное забвенье наконец-то окутало мой измученный разум, и я
провалился в сон без сновидений.

Все утро следующего дня я провел вместе с семьей, прилежно делая вид,
что ничего не произошло, и успокаивая маму фразами типа "да брось ты, в этом
возрасте у них бывает, постоянно из дома убегают", "завтра обратно прибежит
как миленький". Я знал, что нельзя дарить человеку иллюзорную надежду, но
просто не мог смотреть на то, как мучаются родители, и, главное, не мог
позволить им заразить меня хандрой и унынием.
Убедившись, что они держатся, я все-таки позволил себе оставить их
наедине и отправился к Катюшке.
Удивительно, я сейчас совсем не ощущал к ней прежней любви, но
почему-то, как только ее увидел, на душе настолько сразу легче стало, что
взлететь захотелось. Как будто бы гигантский камень с плеч долой. Наверно,
любовь и горе нейтрализовали друг друга. Я ощущал себя бездушным
бесчувственным роботом, понимал все умом, но почти ничего не чувствовал.
Если вдуматься, со мной случилось самое страшное, что вообще может случиться
с человеком в моральном плане, но я совсем не переживал по этому поводу.
Во-первых, потому что не мог, во-вторых, потому что надеялся, что это не
навсегда, и в-третьих, мне сейчас очень была нужна передышка, иначе я просто
мог бы сломаться на полпути к цели.
В конце дня, под вечер я понял, что одно чувство во мне все-таки
сохранилось - чувство страха. Я боялся отойти от Катюшки, боялся, что,
расслабившись, смогу не удержаться под напором вновь проснувшихся горьких
чувств, и спасительные заслоны в моем разуме расколются на части.
Впрочем, после всего того, что я испытал за последние два дня, страх
казался мне всего лишь мелкой помехой, сущей ерундой. Так что к одиннадцати
часам я уже снова был дома, в своей комнате, ожидая, когда Спицын или Суслик