"Антонина Семеновна Комиссарова(сост). Дружище Тобик (Рассказы о собаках) " - читать интересную книгу автора

высвеченная беловатыми сумерками. Казалось, мы парили в ней. Сбоку у
плотины плеснула водяная крыса. Я встречался с ней, когда купался в
студёном запрудном разливе. В прозрачной воде её было хорошо и долго
видно...
Пум настороженно потянул носом.
- Ладно, ты прости меня, - сказал я Пуму.
Пёс вздрогнул, замедлив шаг. Он давно уже обречённо ждал побоев, цепи
и попрёков.
- Ты прав. Конечно, ты прав. Ну кто я, чтоб судить тебя, лишать воли,
понукать?.. Рыхлый, грузный человек, ни к чему толком не способный. Так...
сохну в конторе. Мараю бумаги чертежами, а ничего путного не сделал. Вот
как дышу. А живот? Жир складками. В боках широк. А ты?! Да не
уворачивайся... ты весь из мускулов. Гибок. Смотри какая великолепная
грудь!.. Ты прыгаешь, как летишь. На зависть неутомим. А живуч... Ты в
природе свой, а я... Ты здесь дома. Тебе здесь всё понятно. А я?.. Разве
слышу, что слышишь ты, видишь, чуешь?.. Здесь я гость. Ты не завидуй, Пум.
Знаешь, как хотел бы видеть тут столько, сколько ты! Как ты всему этому
радуешься! Я всегда завидую тебе. Хочу так же, а не умею... Нет, я здесь
гость. Без квартиры, тёплой, с водой, электричеством, не выживу. Да что
тебе рассказывать. Сам видел, чего я стою на охоте. Конечно, посмешище...
Я присел на корточки. Ласково примял морду Пума ладонями. Он опасливо
высвободился. Робко лизнул в ухо.
- Напрасно не веришь... я ведь не тюремщик. Ты прав, пятнистый.
Почему ты - крепкая псина - должен кому-то подчиняться? Мы все равны в
этом мире, все-все!
В стожке я обнаружил лёжку Пума. Пёс тут поселился. Решил не
возвращаться. Не мог уяснить смысла жестоких наказаний и цепи. Своровать и
погрызть ботинок, нагадить на пол, ослушаться - это ясно, это
возбраняется. Но отчего нельзя рысить по лесу, мышковать, облаивать птиц,
купаться в речке? И пёс предпочёл голод, камни прохожих, зелёный стог.
Я опустился в стог, обволакиваясь шуршащим сеном. Привлёк Пума. Сено
пахло одуряюще сладко.
Пёс напряжённо лежал рядом и вслушивался в мою торопливую речь. А я
говорил, говорил. Руки выщупывали клещей в Пуминой шубе. Отрывали. Я
раздавливал их подошвой.
С речки бесшумно и мягко налетал козодой. Отворачивая от нас,
скрывался в сумраке. Пёс, против обыкновения, не рвался за птицей.
Усталость природы - глубокая тишина и дремотный покой - разливалась
тёплыми сумерками.
Сено покалывало через рубаху. Зыбкими писклявыми столбиками плясали
комары.
- Жизнь не может быть ничьей собственностью... ты молодчина. - Я
степенно разглаживал бархатистое ухо собаки на ладони. - Когда со мной
скверно обходятся, тоже не радостно. А ведь я тоже ничья не
собственность... Ты прости, Пум. Я никогда о таком не думал. Не со зла.
Боялся потерять тебя. Ты прости...
Я теребил пальцами его жёсткую бородку, усы. Он увёртывался. Щёлкал
на комаров челюстями. Тыкался на голос в ладони, грудь. Глухо рычал.
Заглядывал в лицо.
Я спросил, ласково заламывая собачью морду к своему лицу: