"Иван Комлев. Лепешка " - читать интересную книгу автора

Иван Комлев

ЛЕПсШКА


Рассказ

Когда началась война, мне было два года.
Война досталась нам с матерью не то чтобы легко, но легче, чем другим:
нас было двое, у других семьи были больше, мы всю войну жили надеждой, и
надежда эта сбылась: мы - вслед за победой - дождались моего отца, живым и
здоровым. Насколько здоровым может быть человек, прошедший всю войну с
Германией и закончивший ее на территории Маньчжурии. Многие, очень многие
мои сверстники лишились надежды увидеть отцов своих еще в самом начале
войны... На нашу улицу, как говорили женщины, вернулось с войны полтора
мужика.
Нас было двое. У нас была корова и был огород. Это много. Это - жизнь.
Правда, на долгую сибирскую зиму корове требовалось сено, мне сейчас трудно
представить, как умудрялась мать накосить его и свезти домой. Тогда я над
этим не задумывался. Молоко мать каждый день сдавала на приемный пункт, но
немного оставалось и нам.
Единственно, чего я тогда желал, - это хлеба.
Нет, мы, можно сказать, не голодали: у нас были картошка и капуста,
огурцы, с весны - молоко. Может, было всего не так уж много, как мне тогда
казалось, но хлеба было мало.
Хлеб был для меня лакомством, мать весь его отдавала мне.
Паек, который она приносила с работы, я съедал, запивая его молоком,
случалось, за раз - оставались только крошки, если хлеб был сухим, с овсом.
Чаще хлеб был вязкий, как глина, из которой малышня лепила "всамделишные"
булки,- от него крошек не оставалось.
Мать никогда виду не подавала, что ей тоже хочется хлеба. Наоборот, она
жалела меня, что мне приходилось есть его; она горестно вздыхала:
- Господи, разве это хлеб? Глина и вода! Тяжелый какой...
Я другого хлеба не помнил, представить вкуснее - не мог: не с чем было
сравнивать; матери, конечно же, верил, как верил во все, что она говорила
мне, но доволен был тем хлебом, что есть,- он мне нравился.
Но однажды я понял...

Работала мать истопником и уборщицей одновременно. Уходила, когда я еще
спал, возвращалась - заставала меня в постели. Обычно я сидел, укутавшись в
одеяло по шею, чутко прислушивался к малейшему шуму за окном - ждал. Иногда,
когда она задерживалась дольше обычного, я вылезал из своего гнезда,
одевался и расписывал стены нашей избушки углем - на доступной мне высоте.
Палочки, закорючки, кружочки, петельки-все это я видел в письмах отца,
подолгу рассматривал, запоминая; видел, как появлялись они на листе бумаги,
когда писала письмо мать; я доставал уголек из печи и пытался воспроизвести
их на стене. Строка за строкой...
Но, я чувствовал, не получалось; руке не хватало умения, а в
последовательности значков была тайна, разгадать которую мне тогда было не
по силам.