"Юрий Комов. Портреты без рамок " - читать интересную книгу автора

стращали как воплощением свинцовых мерзостей капитализма. Там его, благодаря
телевидению, каждый знал в лицо, здесь многие и не слышали, это имя,
Голливуд рекламировал его работы, отдавал ему своих лучших исполнителей, а у
нас говорили о деградации художника, охваченного противоестественной
страстью к изображению зловещих фигур преступных маньяков, чудовищ-монстров
и прочих вампиров, главных героев фильмов ужасов. Ярлыков било много, но
самих произведений Мастера у нас в стране почти никто не видел.
Тень считала, что она больше Мастера, она - его официальной портрет и,
стало быть, она значительнее. Его работы по достоинству оценили коллеги.
Тень заслонила собой целый зрительский мир. Случайные люди склоняли его имя,
пускали в год имевшиеся под рукой этикетки, а он и не ведал о том: продавали
Тень, она все сносила. И была безукоризненна, как всякое бесплотное
создание. Он не укладывался в стандартные рамки. Свои страхи и духовные
кризисы мог превращать в мощное, притягательное для масс искусство, при этом
постоянно балансировал на грани творческого созидания и подсознательного
разрушения. Все слилось в нем воедино - силы хаоса. жестокости мири,
вселенское разочарование и идея порядка, порывы доброты и милосердия,
творческого оптимистического .экстаза.
Во время встречи в Лос-Анджелесе, когда Мастер говорил со мной всего
несколько минут, казалось - Тень все время рядом. Она опровергала его
суждения голосами тех, кто слышал о нем от дежурных критиков, она спорила,
как спорили между собой профессионалы и люди, наконец-то прорвавшиеся на
просмотр его картин. И вот мы в темном зрительном зале, и Мастер выходит к
нам (Тень исчезает!) и ведет доверительный разговор.


МАСТЕР И ЕГО ТЕНЬ

7 марта 1979 года Американский институт кино проводил торжественный вечер -
чествовал и человека, который был удостоен почетной награды, присуждаемой
раз в год, "за работу всей жизни". Лауреат (седьмой по счету в истории
приза) стал известен еще в августе 1978-го. Съезжались гости - люди
известные, кинозвезды и голливудские магнаты, все радостные, оживленные. И
только сам он был мрачен, чувствовал себя плохо, накануне даже заявил, что
"но желает присутствовать на собственных похоронах". Но уговорили. Через
пять дней всю церемонию передавали и записи по телевидению: редакторы
поработали па славу. Но и им не удалось скрыть того, каких усилий стоило ему
это мероприятие, как в буквальном смысле дотащился, выйдя под камеры, до
кресла, как тяжело опустился в него: безмерным грузом давили годы. Рядом
была жена Альма, друзья Кэри Грант и Джимми Стюарт актеры, известные всей
Америке; Лео Вассерман, его агент и совладелец кинокомпании. А вела вечер
Ингрид Бергман - знаменитейшая звезда, а он помнит ее почти девчонкой, юной
шведкой, явившейся в Голливуд с другого континента. Милая Ингрид - она
пытается шутить, хочет поднять его настроение, вызвать улыбку, расшевелить:
поздно, слишком поздно, и он не желает выходить под юпитеры эдаким
бодрячком, пусть видят, что сделало с ним время. Хотя любимый анекдот-быль
он все-таки им расскажет, этот эпизод и пойдет в эфир для миллионов
телезрителей, так полюбивших его страшные бр-р! - на ночь глядя рассказанные
истории: вздрагиваешь от каждого стука, скрипа двери. Так вот - свой первый
страх, ужас безмерный, испытал он в шесть лет, когда, набедокурив, был