"Артур Конан-Дойль. Дезинтеграционная машина (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

изучили его изобретение и написали для Газетт. взвешенный отчет о ценности
данного открытия. Надеюсь сегодня вечером услышать о результате вашей
поездки.
Р. Мак-Ардл.

- Таковы полученные мною указания, профессор, - добавил я, складывая
письмо. - Я горячо надеюсь, что вы не оставите меня одного и поедете со
мною, ведь где же мне самому, сэр, с моими-то ограниченными способностями,
разобраться в подобном деле?
- Верно, Мелоун! Верно! - умиротворенно замурлыкал великий человек. -
Хотя вы никоим образом и не лишены природного ума, но я согласен, что
проблема, которую вы изложили, вам не по плечу. Этот бесцеремонный телефон
уже расстроил мне утреннюю работу, и тут уж ничего не поделаешь. Между
прочим, я тружусь сейчас над ответом этому итальянскому шуту Мазотти. Его
взгляды на развитие личинок тропического термита достойны лишь насмешки и
всяческого презрения. Но с окончательным разоблачением мошенника можно
подождать и до вечера. Так что, мой юный друг, я к вашим услугам.
Вот как вышло, что в то октябрьское утро я оказался вместе с
профессором в вагоне подземной дороги, мчавшем нас по туннелю на север
Лондона. Я и не подозревал тогда, что стою на пороге одного из самых
удивительных приключений в моей богатой событиями жизни.
Уезжая с Энмор-Гарденс, я по телефону (которому только что так
досталось) заранее удостоверился, что изобретатель дома, и предупредил его
о нашем визите. Жил он в комфортабельной квартире в Хэмпстеде. Когда мы
приехали, хозяин добрых полчаса продержал нас в приемной. Все это время он
оживленно беседовал с группой посетителей. По их голосам можно было
понять, что это русские.
Я мельком глянул на них через полуоткрытую дверь, когда они наконец
стали прощаться с хозяином в холле, и у меня сразу же сложилось о них
впечатление как о состоятельных и интеллигентных людях; в блестящих
цилиндрах, в пальто с астраханским воротом у них был вид процветающих
буржуа, который так любят напускать на себя преуспевающие коммунисты.
Входная дверь затворилась за ними, и в следующую минуту Теодор Немор
вошел в комнату. Я и сейчас вижу, как он стоит в солнечном свете, потирая
длинные тонкие руки, с широкой улыбкой, застывшей на неприятном лице, и
рассматривает нас хитрыми желтыми глазками.
Это был низенький толстяк. В теле его ощущалось какое-то неуловимое
уродство, хотя и трудно было определить, в чем именно оно заключается.
Вполне можно было назвать его горбуном без горба. Большое дряблое лицо
походило на недоделанную клецку, точно такого же цвета и консистенции, а
украшавшие лицо прыщи и бородавки угрожающе выступали на его
мертвенно-бледной коже. Глаза были как у кота, и по-кошачьи топорщились
редкие и длинные колючие усы над неопрятным и слюнявым ртом. Все в его
лице казалось гадким и омерзительным, пока дело не доходило до рыжеватых
бровей. Над ними располагался великолепный черепной свод, какой мне редко
прежде доводилось видеть. Даже шляпа Челленджера, я думаю, могла бы
прийтись этой величественной голове впору. Если судить по нижней части
лица Теодора Немора, он мог принадлежать к подлым, коварным заговорщикам,
а верхняя указывала, что его должно причислить к великим мыслителям и
философам мира сего.