"Артур Конан Дойл. Приключения Михея Кларка" - читать интересную книгу автора

значительно сокращался.
Мы решили спрятаться в кустах ту сторону реки и сделать на врагов
неожиданное нападение в то время, как они станут переходить реку. Но дорогой
я придумал новую хитрость. Такие хитрости, как я читал, употреблялись во
время германских войн. Я сообщил о своих планах товарищам, и они
возликовали. Мы захватили пилу мэстера Чиллингфута и направились к месту
предполагаемого сражения.
Пришли к мостику. Там все было тихо и спокойно. Был холодный темный
вечер, дело шло уже к рождеству. Врагов не было видно. Мы стали шепотом
переговариваться о том, кто совершит смелый подвиг. Никто не решался. Я
тогда с удовольствием взялся за дело сам. Надо уметь сделать то, что
придумано, не правда ли? И кроме того, я был начальник и должен был быть
впереди.
Взяв пилу, я добрался до середины моста и, сев верхом на бревно,
принялся за работу.
Мне нужно было перепилить бревно на столько, чтобы оно могло выдержать
тяжесть только одного человека. Но когда на это бревно заберутся наши враги,
оно подломится под ними, и они полетят вниз в холодную, как лед, воду. Река
в этом месте была неглубокая - всего два фута глубины. Опасности никакой,
стало быть, не было - никто из наших врагов\ утонуть не мог, но зато они
должны были принять холодную ванну и порядком напугаться.
Таков был мой план. Я имел в виду дать хороший урок неприятелю и
отучить его от внезапных нападений. Что же касается меня, то этот подвиг
утверждал бы за мною славу великого вождя.
Войско мое стояло за живой изгородью из кустов, и им командовал мой
лейтенант Рувим Локарби, сын старого Джона Локарби, содержателя "Пшеничного
снопа". Я сидел на бревне и энергично его перепиливал. Наконец бревно было
перепилено почти до конца.
Совесть в порче собственности меня не упрекала. Плотничье ремесло я
знал довольно хорошо и видел, что исправить мост можно не далее как в час
времени.
Чувствуя, что бревно начало уже колебаться и оседать, я перестал пилить
и, выкарабкавшись осторожно на берег, присоединился к товарищам и стал
вместе с ними ждать приближения неприятелей.
Едва я успел спрятаться, как с той стороны реки послышались шаги.
Кто-то по тропинке направлялся к мостику. Мы затаили дыхание, ибо были
уверены, что это неприятельский лазутчик, посланный вперед. Это был,
по-видимому, большой мальчик; он шел медленно и ступал тяжело. К шуму его
шагов присоединялось какое-то звяканье, и мы никак не могли понять, что оно
означает.
А шаги раздавались все громче и громче, и наконец на противоположном
берегу в темноте ночи вырисовалась человеческая фигура. Человек остановился:
вытянул вперед шею, ища мостика, и затем вступил на перепиленное мною
бревно.
Только когда уже незнакомец вошел на мост и двинулся вперед, мы узнали
кто это такой. Произошло поистине ужасное. Человек, которого мы приняли за
передового разведчика неприятельских сил, оказывался не кем иным, как
викарием Пинфольдом. Звяканье, которое мы слышали при его приближении к
мосту, производилось его тростью с железным наконечником.
Пораженные неожиданностью, мы лишились голоса и решительно не имели