"Артур Конан Дойл. Приключения Михея Кларка" - читать интересную книгу автора

держался прямо. Плечи и грудь у него были широкие, мощные, лицо крутое,
суровое, из-под густых нависших бровей глядели строгие глаза, нос был
большой, мясистый, губы толстые, плотно сжимавшиеся в тех случаях, когда
отец сердился. Глаза у него были серые, проницательные; это были глаза
сурового воина, но я отлично помню, как эти суровые глаза принимали ласковое
и веселое выражение.
Голос у отца был сильный и наводящий страх. Таких голосов я никогда не
слыхал. Я поэтому вполне верю тому, что мне рассказывали об отце, а
рассказывали мне вот что: когда отец во время Дунбарской битвы врезался в
самую середину голубых шотландцев, то его пение -он пел Сотый Псалом -
покрыло собой и звуки военных труб, и пальбу из ружей. Это пение было похоже
на глухой рокот морских волн. Да, отец мой обладал всеми качествами для
того, чтобы дослужиться до офицерского чина, но, видно, Бог не.судил.
Вернувшись в мирную жизнь, он оставил все свои военные привычки. Даже
разбогатев, он не стал носить шпагу у пояса, как другие, а вместо нее имел
при себе маленький томик библии.
Человек он был трезвый и скупой на слова. В самых редких случаях он
говорил даже с нами, домашними, о своей военной жизни, а порассказать ему
было что. Ведь ставшие важными и знаменитыми Флитвуд, Гаррисон, Блэк,
Айретон, Десборо и Ламберт были во времена Кромвеля товарищами отца, такими
же солдатами, как и он, но он о своем знакомстве с этими знаменитыми людьми
молчал.
Отец был очень воздержан в пище, ничего почти не пил и удовольствий
себе никаких не дозволял. Единственным его развлечением был оринокский
табак, которого он выкуривал три трубки в день. Этот табак хранился в
большом черном кувшине, который стоял на левой стороне каменной полки, около
большого деревянного стула.
Да, отец был очень сдержанный человек, но иногда в нем вдруг начинала
бродить старая закваска. В таких случаях отец позволял себе выходки, за
которые враги называли его фанатиком, а друзья - благочестивым человеком. Я,
однако, должен признать, что его благочестие иногда выражалось в очень дикой
и страшной форме. Один или два случая в этом роде я помню очень хорошо.
События эти мне представляются так ярко, что мне иногда кажется, что я видел
их в театре, но нет, это не виденные мною в театре сцены, а воспоминания
моего детства. Это происходило более шестидесяти лет тому назад, когда на
английском троне сидел Карл I.
Первый случай произошел, когда я был совсем маленький. Я даже помню,
как это произошло и что было перед этим и после этого. В моем детском уме
запечатлелась только одна эта сцена, а все остальное выскочило из памяти.
Был знойный летний вечер. Все мы находились в доме. Вдруг послышались звуки
литавр и стук копыт. Мать и отец пошли к дверям, а мать взяла меня на руки,
чтобы я лучше видел. По деревенской улице шел конный полк, направляющийся из
Чичестера в Портсмут. Развевались знамена, играла музыка; мне, ребенку,
зрелище показалось удивительно красивым.
Я с восторгом глядел на гарцующих коней, на стальные шишаки солдат и
шляпы с развевающимися перьями офицеров. Особенно красивы были их
разноцветные шарфы и перевязи. "Такого великолепного полка во всем свете
нет", - думал я и хлопал в ладоши и кричал от восторга.
Мой отец важно улыбнулся, взял меня к себе на руки и сказал:
- Ну, малый, ты сын солдата и должен быть более толковым. Разве можно