"Вячеслав Леонидович Кондратьев. Сашка " - читать интересную книгу автора

- И мне сверни, - попросил ротный.

Немец вроде с любопытством смотрел, как рвет Сашка газетку, насыпает
махру, сворачивает недрожащими пальцами, спокойно прислюнивает, и все это
под огнем, когда то здесь, то там рвутся мины, свистят осколки. А Сашка,
видя внимание немца, делал это еще неспешней, еще размеренней - дескать,
плевать мы хотели на ваш огонь... Но еще большее удивление, если не
сказать - недоумение, вызвало у немца то, как Сашка, вынув кресало и трут -
"катюшей" они это называли, - начал выбивать искру, а она, как назло, то не
выбивалась, то выбивалась слабая, и трут никак не загорался. Тогда немец
заворочался, полез в карман... Ротный его руку,
лезшую в карман, прихватил, но тот зажигалку вынул и протянул ее
лейтенанту.

Ротный обмундированием от Сашки не отличался: такая же телогрейка,
грязью заляпанная, ремня широкого командирского ему еще не выдали, такое же
оружие у него солдатское - автомат. Только маленький кубарь в петлицах
отличает его, но немец рассмотрел.
Настала пора и Сашке разглядеть немца как следует. Был он вроде бы
Сашкин одногодок, лет двадцати - двадцати двух, курносый и веснушчатый, на
вид прямо русский. Напомнил он Сашке лицом одного его дружка деревенского -
Димку. Тот чуть поскуластей был и поплотнее. С Димкой Сашка в борьбе не
справлялся, и была у них либо ничья, либо бывал Сашка побежденным.
Ротный взял зажигалку, чиркнул, прикурил и дал огня Сашке. Улыбнувшись,
сказал:
- Гляди, какие мы вежливые, - повертел зажигалку, рассматривая, и подал
ее обратно немцу.
- Хорошая зажигалка, - сказал Сашка и добавил: - Все не кончат никак,
заразы. Прибьют тебя свои же, фриц. Ферштеен?
Немцу было не до "ферштеен" - кровь из носа хлестала не переставая, и
весь платок, который он прижимал к лицу, был красный. Есть такие, подумал
Сашка, чуть до носа дотронешься - и сразу кровь. Видно, немец из таких.
Правда, ударил Сашка не жалея кулака, до сих пор костяшки пальцев ноют. Кабы
не обстрел, перевернули бы немца на спину, может, кровь и перестала, но
сейчас не до того - ужались в землю, аж до боли в животах, скорей бы
пронесло...
- Может, рванем, товарищ командир? - предложил Сашка, но ротный покачал
головой: порядочно до рощи, могут пулеметом прихватить, место-то открытое.
Но вот наконец начинает сбавлять силу налет, редчают разрывы, тихнет
вой над головой... Чавкнули в стороне две мины, видать, последние, и затихло
все.
Они пролежали еще немного, докуривая, потом ротный сказал что-то фрицу
по-немецки и, прихватив его руку, резко поднялся, за ним немец, потом и
Сашка. И все трое ходу, без перебежек, в свою рощу. Хоть и нет там ничего -
ни укрытий, ни окопов, ни щелей, только шалашики, - но попривыкли к ней,
словно дом родимый...
Влетели, запыхавшись, а их уже встречают. Стабунилась рота около
сержанта, и стыда не заметно, что не помогла, а отлеживалась, пока Сашка с
ротным немца брали. И сразу к немцу поближе, оглядывают, любопытничают.
Немец стоял потупившись, переминаясь с ноги на ногу, руки длинные