"Вячеслав Леонидович Кондратьев. Встречи на Сретенке " - читать интересную книгу автора

Сапоги Володька не раздобыл и сейчас натягивал Костины при
сочувственном внимании всей палаты. О портянках не могло быть и речи, а
носков ни у кого не было. На босу ногу сапоги с трудом, но налезли...
- Так ноги сразу заморозишь, - покачал головой Артем.
- Черт с ними! Дойду как-нибудь, - бросил Володька.
- Значит, ты не теряйся, - советовал Костик. - Особо не рассусоливай,
они этого не любят. Ближе к делу, как говорится. Девка в самом соку, ей
подкладывать ничего никуда не надо, все на месте - и спереди, и сзади. - И
он обрисовал на себе все выпуклости Клавиной фигуры. - Хорошо бы четвертинку
поставила. Понимаешь, когда я до операции в "пикировку" бегал и боли еще не
прошли, бывало, в самый, так сказать, решающий момент схватит боль, ну и
все... опозорился.
Володька с некоторым раздражением слушал Костины наставления. Сегодня
на трезвую голову ему уже не представлялось таким реальным то, о чем
думалось ночью. Фантазии все это, наверно...
Одеваться Володьке помогали все. Оказалось, что при одной руке надеть
гимнастерку, застегнуть ее, подпоясаться ремнем не так просто, это не пижаму
накинуть. И сапоги напяливали на него всем миром... Выскользнув из
госпиталя, он направился к дырке в заборе, координаты которой сообщил
Костик. Но, когда Володька эту дыру нашел, она оказалась забитой досками,
вот досада. Как он будет перелезать через забор с одной рукой, Володька не
представлял, но знал, как-нибудь перемахнет. Не с первой попытки сумел он в
прыжке ухватиться левой рукой за верхнюю доску забора, не сразу нащупал
ногой, во что упереться. Наконец-то, напрягая все силы, удалось ему
подтянуться так, чтобы перекинуть тело через заостренные доски... Лишь бы не
порвать Костину шинель, беспокоился он, но все обошлось благополучно, не
считая, что с забора он упал не на ноги, а боком и рвануло резкой болью и
культю, и рану в плече, но это уже пустяки перед тем, что могло ожидать его
на Сосневской улице, всего в двух кварталах от госпиталя. Но эти два
квартала надо было еще пройти, а не успел он сделать и сотню шагов, как
босые ноги, сжатые узкими сапогами, сразу закоченели... Еле доковылял до
Клавиного дома, кривясь от боли, проклиная Костины хромовые сапоги.
Одноэтажный деревянный домик приветливо светил маленькими окнами.
Володька открыл калитку и... остановился - вспыхнула мысль о Тоне... Но она
так давно ему не писала, что стала почти нереальной, как и вообще те дни
отпуска в сорок втором году... Он шагнул к двери и постучался. Открыла ему
Клава и тут же в темной передней поцеловала долгим поцелуем, от которого он
чуть не задохнулся.
- А теперь проходи, - шепнула она, пропуская его.
Ольгу Федоровну, Клавину мать, Володька сразу узнал, как и она его, и
эта знакомая по Москве пожилая женщина, которую он увидел здесь, в чужом
Иванове, и эта обыкновенная комната с развешанными по стенам фотографиями,
старым буфетом, фарфоровыми чашками на столе возвратили его в довоенную
жизнь, растрогали до умиления и отринули от грешных мыслей.
- Хорошо у вас, - невольно вырвалось у него.
Вскоре на столе стоял самовар, тарелки с горячим, только что сваренным
картофелем. Но такой необходимой, по словам Костика, четвертинки не было.
Володька ерзал на стуле, стараясь если не снять, то хотя бы спустить
сапоги с окоченевших сдавленных ног, и Клава, заметив это, сказала матери,
чтобы та принесла валенки, так как у Володи, наверно, замерзли ноги. Когда