"Вячеслав Леонидович Кондратьев. Встречи на Сретенке " - читать интересную книгу автора

и начал Толик - за стопочку требовал флакон одеколона. Поначалу Володька не
понял зачем, но вскоре, когда уже ни на одной станции спиртного нельзя было
достать, Толик торжественно раскупорил флакончик и предложил попробовать.
Володьку чуть не стошнило, но потом за неимением другого пошел и
одеколончик.
- Ну, что делать собираешься на гражданке? Как жить? - спросил Толик.
- Осенью в институт пойду... Правда, не знаю пока, в какой. А ты?
- Я? - Он засмеялся. - Сам понимаешь, домушничать больше не буду. Туда
больше не хочу, да и дружки порастерялись... Ты мне, Володька, объявление не
сделаешь: "Есть свежее, холодное пиво. 22 р. 60 к. кружка"?
- Зачем тебе? - удивился гот.
- В "Уране" пивом торговать буду.
- Ты - пивом?
- Ага... "Уран" - только начало. На Сретенке точку обещают. Знаешь,
рядом со столовой помещеньице есть, узенькое такое?
- "Ущелье Аламасов"?
- Оно самое... Сделаешь?
- Ты же видишь, - показал Володька на руку.
- А левой не сумеешь?
- Попробую.
- Так приходи завтра в "Уран". Пивком угощу... Ты когда на фронт
угодил?
- В сорок втором, после училища.
- Ах да, вас же в Серышевское запихнули... Ну, а меня долго из санчасти
не брали, да и не взяли бы, но одна история вышла. Ты капитана Иванова
помнишь?
Володька кивнул.
- А женку его видел? Молоденькая такая, худенькая, но огонь...
- Видел.
- Закрутил я с нею... Да влипли, зашухерил капитан. Меня сразу в
маршевую и на запад. Но не жалею. Такой бабенки больше не попадалось, а уж
втрескана в меня была - жуть!
Володька посмотрел на Толика. Личико у него было прямо херувимское,
ангелочек, и только. Разумеется, женщинам он нравился, здесь Толик не врал.
- Ты очень устаешь, мама? - спросил Володька, увидев, как тяжело и со
вздохом опустилась она в кресло, придя с работы.
- Да нет, Володя... Когда шила белье, уставала больше. Просто как-то
раскисла... Шла война - мы все держались изо всех сил, а сейчас, видимо,
реакция. Странно, но у нас на работе некоторые стали жаловаться на
недомогания, которые не давали о себе знать во время войны, - она
улыбнулась. - Все три года я жила как под дамокловым мечом - ждала самого
страшного, но теперь все кончилось, ты дома, а я все еще не верю этому чуду.
Нам очень повезло, Володя.
Он кивнул... Мать ни разу ни слова не сказала о его увечье, не охала и
не ахала, даже делала вид, что не обращает никакого внимания на его
безжизненную руку. И "нам повезло" она повторяла часто.
Да, конечно, повезло не угодить в число тех пяти-шести миллионов, о
которых поминали с Деевым.
После обеда мать посмотрела на Володьку и сказала:
- Володя, я очень боюсь, вдруг Юлины родители как-то узнают о твоем