"Леонид Кондратьев. Отыгрывать эльфа непросто! " - читать интересную книгу автора

двадцатиминутного ожидания, подъехала электричка. Разместившись на лавке,
прислонив лук и сняв колчан, я вытянул ноги, с наслаждением потянулся, и
прислонившись к стеклу, вперился взглядом заоконную действительность и
сделал музыку на плеере погромче. На следующей остановке затолкалась еще
толпа дачников, и я обзавелся попутчиками - тремя тетками, формата -
носитель помидорной рассады стратегического назначения, и одним дедулькой, с
замечательной резной палкой и протертым брезентовым рюкзачком.
- Сынок, ты агрегат-то свой не подвинешь? - обратился ко мне дедуля,
пытаясь устроиться на оставшемся кусочке лавки, как-то неловко пристраивая
правую ногу.
- Да дед, никаких проблем. - ответил я, сдвигая колчан в угол и ставя
лук между ногами.
- Что ж я, совсем зверь что ли.
Крайняя тетка непонятной наружности в мохеровой кофте резко
возмутилась:
- Значит женщинам он место от своей хреновины освободить не захотел. У
нас может рассада нежная, ее на полу держать нельзя, двинет какой-нибудь
ногой и сколько труда насмарку.
- Женщина, ваша рассада может постоять и на полу - буркнул я.
- А вот лук могут и стукнуть, а он денег стоит. - и тут я понял, что
попал, видно день у этих дам в связи с ранней побудкой не задался с самого
начала, и дамам срочно требовалось на ком-то оторваться.
- Развалился тут как фонбарон, а женщины тут разместится не могут,
совсем молодежь оборзела, обвешался какой-то хренью как бомж и расставил на
весь вагон железок, да еще и выступает!
- И вообще, спрятал харю свою и приличных женщин оскорбляет! Булькнула
вторая соседка с корзинкой на коленях, из которой выглядывала тщедушная
рассада "А-ля чернобыльская конопля".
- Да пьяный он, вот и морду прячет!
Поддакнула последняя жертва приусадебного хозяйства.
- Вы уверены, что хотите увидеть мое лицо? - Уже начиная внутри
истерически подхихикивать, замогильным голосом произнес я.
- Что с похмелья-то хари стесняешься! Вот молодежь, нажрутся самогонки,
а на утро харями-то синими, да похмельными светят, пьяни несусветные!

Достав из кармана руки, я протянул их к капюшону, с тихим шелестом
шелковой основы плаща в полумраке вагона сгустившейся тенью проявились
кисти, на которых мрачно блеснули отполированные, черные в тон коже,
кинжальные когти. Потянув за края капюшона, я стянул его с головы, обнажив
молочно-белые волосы и иссиня черное лицо. Раскрыл алые, без белков и
зрачков глаза, и произнес:
- С добрым утром садоводы-огородники! - широко улыбнувшись увеличенными
в прошлом месяце у знакомого стоматолога клыками.

Глава 2

- Пурум-пурум-пурум! Вопилки!
- Тарам-парам! - А, черт - дальше не помню. - Напевая примерно такую
ахинею, я медленно двигался в сторону леска, выглядывающего из-за развалин
полустанка. Видно когда-то давным-давно уже несуществующий колхоз решил