"Виктор Конецкий. Повседневность и некоторые исключения из нее" - читать интересную книгу автора

показывает всем нам кулак.
- Кобра! - шипит Рублев.
Вахтенное время, когда лежишь в дрейфе и бездельничаешь, тянется
медленно. И я рассказываю коллегам историю с женским париком.

Как однажды шел через мост над Дунаем в прекрасном городе Будапеште,
рядом с прекрасной, прелестной, нежной и, видимо, страстной дамой, с этакой
белокурой Гретхен. И все во мне екало от быстро нарастающей влюбленности.
Она отвечала кокетством утонченным и вообще сногсшибательным. И мы уже вдруг
касались друг друга руками, и сталкивались плечами на ходу, и прекрасно
дурели.
А в сорока метрах под нами струил синий Дунай, вспененный крепким
попутным ветром.
И, вероятно, ветер, высота моста, огромность пространства усиливали
восхитительное мое возбуждение.
Я поглядывал за перила и на спутницу, чередуя эти взоры. И ее лицо, ее
белокурые волосяные волны как бы мчались мне навстречу.
И вот в очередной раз эти волосяные волны на самом полном серьезе
помчались мне в глаза, и в рот, и в нос. И сквозь мертвый холод волос до
меня донеслось:
- Держите! Держите его! Господи! Ах!!
Волна волос перехлестнула через мою голову и с высоты сорока метров
полетела в синие волны Дуная.
- Дурень! - орал рядом кто-то черный, встрепанный, осатанелый. - Он из
Парижа, настоящий! Прыгайте! Почему вы его не удержали?! Какой дурень! Ах,
боже мой!
Первый (и, вероятно, последний) раз в жизни я наблюдал такую
метаморфозу, такое мгновенное и абсолютное перелицовывание физиономии.
Только что был " + ", и вдруг выскочил "-".
Парик Гретхен спланировал в синие дунайские волны и исчез под мостом.
Несмотря на полное обалдение, я, к счастью, не сиганул через перила. А
мог бы. Трансформация нежнейшей и очаровательной женщины в черномазую мегеру
потрясла все мои логические центры, ибо произошла мгновенно! Причем и
внешняя и внутренняя: из Гретхен - в мегеру и из пленительного кокетства - в
"Прыгай! ".
Рублев отвечает на мою новеллу новеллой о теще. Та работала
троллейбусным кондуктором и беспрестанно заявляла, что там и сям видит его с
разными посторонними женщинами, хотя близорука и даже под своим
муравьедовским носом ничего не видит.
Рублев однажды попал в ее троллейбус, и на беду еще мелочи не
оказалось. И он своей родной теще дал рупь и, естественно, попросил сдачи.
Теща подняла ужасный гвалт, ибо родственничка не узнала, не разглядела, рупь
схватила, но сдачу давать отказалась. Он рупь обратно вырвал, тут весь
троллейбус решил задержать хулигана за безбилетный проезд, и даже когда теща
наконец его разглядела и билет дала, то вытряхиваться пришлось до нужной
остановки - такая создалась в троллейбусе вокруг него безобразная
обстановка.
- Аферизма беззаконная! - заканчивает Рублев - свою новеллу голосом
тети Ани.
И они оба сдают вахту. Саныч - старпому, Рублев молоденькому парнишке