"Анатолий Федорович Кони. Пропавшая серьга (Из записок и воспоминаний судебного деятеля) " - читать интересную книгу автора

Госпожа Сидорова в своем праве, но все-таки поступила со мной жестоко.
Много оставляю долгов. При иных обстоятельствах поправила бы их, но теперь
нет больше сил жить..."
Из письма господина NNN. - "Кавказ. 187... Милая Эммочка! Получил твои
оба письма разом. Поздравляю с дочкой. Очень жаль, что тебе так много
пришлось страдать.
Много сокрушаюсь об этом и представь себе - не могу и утешить особенно.
По приезде сюда захворал общим расстройством организма. Теперь поправился,
но работы на постройке много. Поцелуй детей. Буду писать, а теперь
некогда... Твой..." и т. д.
Через полгода, оттуда же. - "Вчера получил твое грустное письмо. Не
могу я не понимать твоих страданий и вместе с тобою бедных деток. Сердце
разрывалось при воспоминании о вас. Посылаю все, что могу - - 50 р[ублей]
с[еребром]. Дела свои запутанные все еще не могу устроить.
Надо вооружиться терпением и энергией. Я хорошо понимаю твое тяжелое
положение, но бессилен еще настолько, что не могу даже совета подать:
действуй по своему усмотрению и благоразумию..."
Через год затем - оттуда же. - "...Как ты поживаешь и как живут детки?
Посылаю 25 р. Жизнь веду отшельническую, замаливаю прежние грехи. Был я в
Москве и так летал, что не успел заехать в Питер и написать тебе об этом.
Время ужасно быстро скачет. До свидания - скоро увидимся. Некогда
писать. Твой..." и т. д.
Через полтора года затем - оттуда же. - "Милая Эммочка, два твоих
письма получил вчера. Не стану описывать впечатления, произведенного ими.
Они раскрыли мне картину вашей жизни несколько живее, чем это было
постоянно в моей душе. Бедные мученики - да хранит вас провидение!
Как ни тяжела трудовая жизнь и лишения, но нравственные страдания еще
хуже - тяжелым гнетом лежат они на душе и не дают ей покоя. Но довольно об
этом - все это мы оба знаем. Новый год даст вам лучшее положение, мои
милые труженики. Если есть возможность - потерпи немного, месяца через
полтора обстановка будет яснее. Посылаю, что могу - 25 р.".
Через два с половиною года затем. Юг России. - "Добрый, милый друг. Я
много виноват перед тобою и вообще против всех обязанностей человека. Если
бы это продолжалось небольшое время, то было бы простительно, но на самом
деле выходит, что я вовсе не такой порядочный человек, как думала ты и как
думал я сам. До людей, впрочем, тут вообще нет дела. Они никогда не
поймут, как надо. Все они, по большей части, глупы или злы, как собаки. Не
следует быть простаком и судить по себе о них. В этом состоит большая
ошибка, из-за которой много приходится страдать...
Получив твою вторую телеграмму, с удовольствием отвечаю на нее, тем
более, что могу действительно выслать с этим письмом 25 р., другие же
постараюсь выслать на днях и вообще буду присылать непременно каждый
месяц. Пора за ум взяться. Может быть, я еще успею сколько-нибудь
загладить мои грехи перед вами... Много у меня долгов - вот я и верчусь,
как муха на свечке: и греться надо, и крылья не сжечь... Так-то, милая
Эмма, будем по-старому дружбу водить и переписываться не реже, как раз в
месяц, если это будет удобно. А чувства мои открыты для вас всех.
Милый Колюшка! Я рад за твои успехи, - ты уже порядочно пишешь, и я
непременно буду высылать тебе деньги на школу. После первого числа
получишь. Целую тебя, а ты поцелуй маму за меня. Твой папа".