"Анатолий Федорович Кони. По делу об утоплении крестьянки Емельяновой ее мужем (Судебные дела) " - читать интересную книгу автора

Посмотрим теперь на его жену. О ней также характеристичные показания:
эта женщина невысокого роста, толстая, белокурая, флегматическая,
молчаливая и терпеливая. "Всякие тиранства от моей жены, капризной
женщины, переносила, никогда слова не сказала", - говорит о ней свидетель
Одинцов. "Слова от нее трудно добиться", - прибавил он. Итак, это вот
какая личность: тихая, покорная, вялая и скучная, главное - скучная. Затем
выступает Аграфена Сурина. Вы ее видели и слышали: вы можете относиться к
ней не с симпатией, но вы не откажете ей в одном: она бойка и даже здесь
за словом в карман не лезет, не может удержать улыбки, споря с подсудимым,
она, очевидно, очень живого, веселого характера, энергическая, своего не
уступит даром, у нее черные глаза, румяные щеки, черные волосы.
Это совсем другой тип, другой темперамент.
Вот такие-то три лица сводятся судьбою вместе. Конечно, и природа, и
обстановка указывают, что Егор должен скорее сойтись с Аграфеною; сильный
всегда влечется к сильному, энергическая натура сторонится от всего вялого
и слишком тихого. Егор женится, однако, на Лукерье.
Чем она понравилась ему? Вероятно, свежестью, чистотою, невинностью. В
этих ее свойствах нельзя сомневаться. Егор сам не отрицает, что она вышла
за него, сохранив девическую чистоту. Для него эти ее свойства, эта ее
неприкосновенность должны были представлять большой соблазн, сильную
приманку, потому что он жил последние годы в такой сфере, где девической
чистоты вовсе не полагается; для него обладание молодою, невинною женою
должно было быть привлекательным. Оно имело прелесть новизны, оно так
резко и так хорошо противоречило общему складу окружающей его жизни. Не
забудем, что это не простой крестьянин, грубоватый, но прямодушный, - это
крестьянин, который с 16 лет в Петербурге, в номерных банях, который,
одним словом, "хлебнул" Петербурга. И вот он вступает в брак с Лукерьею,
которая, вероятно, иначе ему не могла принадлежать; но первые порывы
страсти прошли, он охлаждается, а затем начинается обычная жизнь, жена его
приходит к ночи, тихая, покорная, молчаливая... Разве это ему нужно с его
живым характером, с его страстною натурою, испытавшею житье с Аграфеною? И
ему, особенно при его обстановке, приходилось видывать виды, и ему, может
быть, желательна некоторая завлекательность в жене, молодой задор,
юркость, бойкость. Ему, по характеру его, нужна жена живая, веселая, а
Лукерья - совершенная противоположность этому. Охлаждение понятно,
естественно. А тут Аграфена снует, бегает по коридору, поминутно суется на
глаза, подсмеивается и не прочь его снова завлечь. Она зовет, манит,
туманит, раздражает, и когда он снова ею увлечен, когда она снова
позволяет обнять себя, поцеловать, в решительную минуту, когда он хочет
обладать ею, она говорит: "Нет, Егор, я вашего закона нарушать не хочу", -
т. е. каждую минуту напоминает о сделанной им ошибке, корит его тем, что
он женился, не думая, что делает, не рассчитав последствий, сглупив... Он
знает при этом, что она от него ни в чем более не зависит, что она может
выйти замуж и пропасть для него навсегда. Понятно, что ему остается или
махнуть на нее рукой и вернуться к скучной и молчаливой жене, или отдаться
Аграфене. Но как отдаться? Вместе, одновременно с женою? Это невозможно.
Во-первых, это в материальном отношении дорого будет стоить, потому что
ведь придется и материальным образом иногда выразить любовь к Суриной;
во-вторых, жена его стесняет; он человек самолюбивый, гордый, привыкший
действовать самостоятельно, свободно, а тут надо ходить тайком по номерам,