"Анатолий Федорович Кони. Петербург. Воспоминания старожила (Мемуары) " - читать интересную книгу автора

процессией не ведут верховую лошадь в длинной черной попоне, то, очевидно,
хоронят не "кавалериста", а штатского. Процессия имеет печальный характер,
более соответствующий значению ее, чем современные, - декоративные, с
электрическими лампочками и грязноватыми белыми фраками на людях, несущих
вместо факелов фонари. Гроб - всегда деревянный, обшитый бархатом или
глазетом с позументами. Металлических гробов тогда не было.
Вступая на Невский, перейдя Лиговку, мы встречаем довольно широкие
тротуары, в две плиты, постепенно затем расширенные до их настоящего вида.
У тротуаров, в двух саженях одна от другой, поставлены невысокие чугунные
тумбы, выкрашенные в черную краску. Перед большими праздниками их жирно
красят вновь, причиняя тем некоторый ущерб платьям проходящих и задевающих
за них франтих. В дни иллюминаций на них и около них ставятся зажженные и
портящие воздух едким дымом плошки. На Невском, Морской и некоторых из
главных улиц стоят на солидных чугунных столбах газовые фонари. Все
остальные местности в городе освещаются масляными фонарями на
четырехугольных столбах, выкрашенных подобно будкам.
Такой фонарь имеет четыре горелки перед металлическими щитками, но свет
дает лишь на очень близком расстоянии вокруг себя. В узкой Галерной улице
такие фонари висят довольно высоко на веревках, протянутых от домов с
обеих сторон улицы. По улице в разных направлениях движутся со скоростью,
всегда удивлявшею иностранцев, дрожки, коляски и кареты самых
разнообразных фасонов. Кареты - часто четырехместные - на сложных
рессорах, с высокими козлами и откидной ступенькой у дверец. Площадка
сзади кузова обыкновенно утыкана гвоздями, обращенными острием кверху, или
она заменяется обручем с остроконечными зубцами. Это делается для того,
чтобы уличные ребятишки не устраивались сзади кареты, что подало повод в
свое время Некрасову сказать: "Не сочувствуй ты горю людей, не читай ты
гуманных книжонок, но не ставь за каретой гвоздей, чтоб, вскочив,
накололся ребенок..."
Кареты знатных лиц запряжены обыкновенно четверкой цугом, с форейтором
на передней паре, кричащим обычное в то время: "Пади!" или "Эй, берегись!"
На кучере цветная четырехугольная шапка, обшитая по краям шнурком с
завитками. У кучеров царской фамилии она голубая. На козлах карет высоких
военных лиц, рядом с кучером, помещается лакей в шишаке [Этот шишак
состоял из обыкновенной военной каски, наверху острия которой было у бомбы
срезано пламя. Такие же шишаки присвоены были в начале шестидесятых годов
городовым. (Примеч. автора.)], в синевато-серой шинели, капюшон которой
обшит двумя широкими красными полосами, а если это экипаж иностранного
посланника, то рядом с кучером в кафтане, обшитом по борту позументом,
сидит егерь в охотничьем наряде, нередко с полусаблей на черной
лакированной перевязи. Другой вид экипажей составляют пролетки, с довольно
узким сиденьем, заставляющим едущих вдвоем держаться друг за друга.
Пролетка - на стоячих рессорах и с низенькой спинкой, не дающей
возможности к ней прислониться. У богатых и деловых людей пролетка более
удобна. Иногда она имеет очень узкое сиденье, исключительно для одного
человека, и называется "эгоисткой".
В "собственные" пролетки нередко запряжены две лошади:
в корню и на пристяжке. Передняя низко наклоняет голову к земле и,
извиваясь, обыкновенно забрасывает седока пылью и комьями грязи.
В свободное от постов время встречаются кареты, сквозь окна которых