"Анатолий Федорович Кони. Из записок и воспоминаний судебного деятеля" - читать интересную книгу автора

Анатолий Федорович Кони

ИЗ ЗАПИСОК И ВОСПОМИНАНИЙ СУДЕБНОГО ДЕЯТЕЛЯ


Из казанских воспоминаний

Если бы знаменитый криминолог Ломброзо увидал некоего Нечаева, которого
мне пришлось обвинять в Казани весной 1871 года, то он, конечно, нашел бы,
что это яркий представитель изобретенного итальянским ученым преступного
типа и прирожденный преступник-маттоид.
Маленького роста, растрепанный, с низким лбом и злыми глазами,
курносый, он всей своей повадкой и наружностью подходил к излюбленному
болонским профессором искусственному типу. Он представлял вместе с тем и
своего рода психологическую загадку по той смеси жестокости, нахальства и
чувствительности, которые отражались в его действиях.
В 1871 году благовещение приходилось в пятницу на страстной неделе.
"Свято соблюдая обычай русской старины", старик портной Чернов решил, вместо
птицы, выпустить на свободу человека. Он отправился в тюремный замок и там
узнал, что есть арестант - отставной военный писарь Нечаев, обвиняемый в
краже и сидящий лишь за неимением поручителя на сумму 50 рублей. Чернов
обратился к начальству тюрьмы, прося отдать ему на поруки Нечаева, и, по
соблюдении формальностей, получил его на свои руки и немедленно привел к
себе в мастерскую, подарив ему при этом две ситцевых рубашки и рубль
серебром. С ними Нечаев немедленно исчез и вернулся лишь перед самой
пасхальной заутреней, и конечно без рубашек и без рубля. Утром в день
светлого воскресения он стал требовать еще денег, но Чернов отказал. В
четыре часа дня последний оказался убитым, с кровоподтеками на виске и на
лбу, причем шея его была почти совершенно перерублена топором, валявшимся
тут же, а голова висела лишь на широком лоскуте кожи. Карманы платья Чернова
были выворочены, и со стены исчезло его новое, только что сшитое пальто.
Исчез и Нечаев. Он был обнаружен ночью в доме терпимости, причем на спине
его, на рубашке, найдено было большое кровавое пятно; такое же пятно было и
на подкладке пальто со стороны спинки. Нечаев ни в чем не сознавался и даже
отрицал свое знакомство с Черновым и пребывание в его доме. Он держал себя
чрезвычайно нагло. Когда его вели в сопровождении массы любопытствующего
народа на квартиру Чернова для присутствия при осмотре места преступления,
он обратился к проезжавшему мимо губернатору со словами: "Ваше
превосходительство, а что бы вам меня за деньги показывать? Ведь большая бы
выручка была!"
Пред осмотром и вскрытием трупа убитого в анатомическом театре
университета Нечаев прислал мне заявление о непременном желании своем
присутствовать при этой процедуре. Во время последней он, совершенно
неожиданно, держал себя весьма прилично и внимательно вглядывался и
вслушивался во все, что делал и говорил профессор судебной медицины И. М.
Гвоздев. Когда последний кончил, Нечаев спросил меня: "Как объясняет он
кровоподтек на лбу?" Я попросил Гвоздева повторить обвиняемому это место его
visum repertum [установленной картины преступления (лат.)] и заключения.
"Этот кровоподтек должен быть признан посмертным, - сказал Гвоздев, - он,
вероятно, получен уже умершим Черновым во время падения с нар, возле которых