"Константин Иванович Коничев. Петр Первый на Севере " - читать интересную книгу автора

Весной 1694 года "шипгер" (шкипер), как называл себя Петр и величали
его окружающие, уже плыл Двиной к "Городу" (Архангельску).
В Унской губе судно Петра попало в сильный шторм, и только искусство
лоцмана Антона Тимофеева, крестьянина Сумского погоста, спасло яхту царя.
Пристали к Пертоминскому берегу, где Петр поставил собственноручно сделанный
им крест с надписью на голландском языке: "Этот крест сделал капитан Петр в
лето Христово 1694". Побывал Петр и в Соловецком монастыре, выходил в Белое
море на новых морских судах русской стройки "Святом Петре" и "Святом Павле".
На корме кораблей развевался новый русский флаг - красно-сине-белый.
Хотя плавания эти не обходились без "конфузии", тем не менее они
сделали свое дело. Петр полюбил море. Оно стало его "зазнобой". Придет
пора - она не за горами, - и Петр сделает вывод, что только тот государь обе
руки имеет, который обладает и армией и флотом. Эта мысль зародилась у Петра
на Севере, на берегу Белого моря, в Архангельске. Может, именно здесь, в
Беломорье, следует искать истоки морского могущества петровской России.
О выдающихся исторических деятелях прошлого можно судить по тому, как
оценил их сам народ в своем устном творчестве, в фольклоре.
Памятен русскому народу царь Петр, памятен его облик, не забылись дела
его. Особенно хорошо запомнил Петра не знавший крепостного права русский
Север. Трудолюбивому, суровому и стойкому помору, грамотею, крестьянину
далеких северных "печищ", начетчику и сказителю внушал уважение образ
"царя-плотника", не боявшегося никакой черной и тяжелой работы, умевшего
делать все.
"Вот царь был так царь, - говорили о Петре крестьяне Олонецкого края, -
даром хлеба не ел, пуще бурлака работал".
Даже многочисленным на Севере ревнителям старины, раскольникам,
старообрядцам, уходившим в дремучие леса, чтобы сохранить свой
восьмиконечный крест, свою сугубую аллилуйя, свои церковные книги "старого
письма", даже им, фанатикам Повелецких, Олонецких, Выгских и прочих скитов,
нравились в Петре его трудолюбие, настойчивость, стойкость. Хуля его за
преследование сына Алексея, отстаивавшего "старину" и "верушку старинную",
обитатели бескрайних северных лесов да берегов "Студеного моря" отдавали
должное Петру. И на чаше весов русского помора, распевавшего свои "старины"
длинными зимними вечерами под вой ветра-"полуночника", при лучине, бросавшей
робкий свет на суровые лица, положительная оценка деятельности Петра
перевешивала отрицательную.
Вот почему в преданиях и "старинах" поморов бог не карает
"царя-антихриста", вот почему даже в устах дальних потомков тех, кто
последовал за популярными "расколоучителями" протопопом Аввакумом и Никитой
Пустосвятом, с течением времени меняется оценка Петра. В народных песнях,
преданиях и сказаниях все реже и реже слышится старообрядческое,
раскольничье осуждение Петра-"антихриста" и на первый план выступают ратные
подвиги его.
Петр все может. Он - символ могущества. В преданиях Северного края Петр
выступает даже повелителем стихий. Он вызывает бурю, и буря губит его
врагов, топит "лодки свейские".
Но народ запомнил и другую сторону деятельности Петра - "тяготу
непомерную", от которой плачет даже "земля сырая", борьбу Петра с любой
"вольностью" и "вольницей". Тяжка доля народная, тяжело копать Ладожский
канал, строить Петербург, горька доля солдатская и горек хлеб его, велики