"Константин Иванович Коничев. Петр Первый на Севере " - читать интересную книгу автора

катится, а может, и по сибирским рекам плывет. Дай бог ему до Китая с моими
и своими товарами сохранно добраться да с прибылью вернуться... - И, снова
обращаясь к Меншикову, сказал: - Деньги нам, Александр Данилович, надобны,
ох как нужны. Война пожрет немало. Знаю, народу нелегко: сошные, ямские,
таможенные, поведерные, подушные и солдатские кормовые, и на корабельное
строение, и каких только податей не собираем, а все мало... - Вздохнул
широкой богатырской грудью, привалился к мачте, согнувшейся под надутым
парусом, набил голландскую трубку табаком, высек огня зубильцем о кремень,
дунул два-три раза на трут, попыхтел закуривая, и продолжал:
- Давно ведомо, деньги суть кровеносные сосуды войны, сиречь жилы, без
коих война быть не может.
Не доходя городка Красноборского, барки, занятые солдатами и
вооружением, стали отставать от петровской свиты, убыстрившей свое движение
на более легких и ходких судах. Расстояние между головными судами и
караваном преображенцев понемногу увеличивалось.
По весеннему разливу, под парусами и на веслах быстро шли петровские
суда к Архангельску. Иногда они обгоняли груженые купеческие карбасы, шедшие
с Вычегды и Сысолы, с Юга-реки из Устюга и Вятки и других далеких российских
мест с пенькой и смолой, с хлебом и черной икрой.
Из Зырянского и Пермяцкого края больше чем откуда-либо везли в
Архангельск купцы на ярмарку сотни сороков шкурок соболиных, сотни тысяч
беличьих, заячьих, лисьих и кошачьих шкур. Вся эта дешево ценимая рухлядь
охотно покупалась иноземцами и уходила через Архангельск в европейские
страны. И рады были купцы, шедшие с товарами к городу, что такая масса судов
под государственным флагом не с товарами, не соперничать с ними к ярмарке
пробирается, а сам царь с гвардейским полком, с пушками будет оберегать
Архангельск от шведов. Значит, без опаски торговать можно.
В попутном селе Топецком царская флотилия пристала к берегу. Около
крайней избы крестьянин Степан Юринский рубил дрова из сухостоя и валежника.
Петра среди вышедших на берег Степан сразу узнал. Всадил топор в чурбак,
босоногий, в чем был - в синих полосатых портках, в домотканой рубахе,
побежал навстречу Петру и, не робея, поздравил его:
- С благополучным прибытием, государь-батюшка, в наши края. Дай бог
тебе здоровья и всякого добра. Третий раз, благодаря бога, наше село не
обходишь. Милости просим! - и поклонился в пояс Петру.
- Как тебя звать? - спросил Петр.
- Степаном, ваше царское величество...
- Вот что, Степан, ты первый меня встретил и поздравил. Хочу обедать у
тебя в избе.
- Милости прошу, коль не брезгуешь. Вон моя изба, за баней, крайняя...
Степан Юринский шел рядом с Петром, позади свита, а по сторонам, в
отдалении, топецкие мужики робко и завистливо поглядывали на своего соседа,
удостоившегося такой великой чести.
Около своей избы Степан вмиг изловил на изгороди петуха и отсадил ему
топором голову.
- Это зачем же? - изумился Петр мужицкой ловкости.
- А больше, царь-батюшка, мне тебя угощать нечем. Коль бы знатьё, что
пожалуешь, я и теленка не пожалел бы, кокнул...
Степан ударил трепыхавшегося безголового петуха об изгородь и швырнул
стоявшей около избы хозяйке: